|
Радиоактивный распад их атомов вызывал свечение окружающего воздуха. Суеверный страх эвенков, бродивших в первые дни после катастрофы по бурелому, вызван "гневом" бога огня и грома, ослепительного Огды. Все, кто побывал в проклятом месте, погибали от страшной и непонятной болезни, поражавшей язвами внутренние органы человека. Бедные эвенки оказались жертвами атомного распада мельчайших остатков вещества метеорита, рассыпанных в районе катастрофы. Какими блестящими и тонкими казались теперь соображения моего физика! Ведь именно с этим явлением столкнулись японцы в Нагасаки после взрыва атомной бомбы. Распад оставшихся атомов мог продолжаться в течение полутора-двух месяцев. Очередной номер журнала со статьей физика был уже сверстан и направлен в типографию, когда я получил от него телеграмму из Вановары: "Гипотеза неверна. Уничтожьте рукопись. Видел чернокожую. Возвращаюсь". Я был вне себя от изумления. Теперь я снова не хотел верить физику. Постороннему человеку трудно было бы себе представить, до чего мне было жаль расстаться с гипотезой об атомном взрыве метеорита! Я не мог... не мог заставить себя позвонить в типографию. Но как же быть? Какие опровержения мог найти физик на месте катастрофы? Принесли еще одну телеграмму - опять из Вановары. Трясущимися пальцами развернул я бланк: "Последний отпрыск доледниковых чернокожих сибиряков найден. Публикуйте". С недоумением разглядывал я телеграмму Сергея Антоновича. Какое же влияние могла оказать доледниковая негритянка на гипотезу атомного взрыва? Наконец я сообразил, что все равно ничего понять не смогу. Мне казалось, что тут надо иметь воображение по меньшей мере помешанного. Махнув рукой на все догадки, я вскрыл конверт Сергея Антоновича и стал прикидывать, сможет ли его статья заменить по объему другую, уже заверстанную в очередной номер журнала. Я так увлекся этим профессиональным занятием, что не заметил, как дверь ко мне открылась и в комнату вошел бородатый человек в грязных сапогах, оставлявших следы на паркете. Расстегнув меховую куртку и сняв шапку-ушанку, он протянул мне руку, как старому знакомому. Выжидательно посмотрев на незнакомца, я вежливо поздоровался и... вдруг узнал его. Борода! Отсутствующие очки! Однако как же мог он так скоро оказаться в Москве? Ведь я только что получил его телеграмму! Я взял в руки телеграфный бланк и посмотрел на дату отправления: ну, конечно... задержка. - Рукопись... - тяжело дыша, видимо от быстрой ходьбы, проговорил физик. - Я спешил с аэродрома... - Журнал еще в типографии, - ответил я. - Но где же ваши очки? Физик махнул рукой. - Они разбились. Он молча уселся в кресло, вытащил из кармана кисет, свернул загрубевшими коричневыми пальцами цигарку и достал кремень с трутом. |
