– Ромео, не уезжайте в Италию! Останьтесь со мной! Я богата, и мы заживем очень весело.

Удар гонга, оповестивший, что пришло время обеда, прервал любовные излияния старой девы. Рефлекс, некогда открытый Павловым, заставил Черити выпрямиться. Она нетвердой походной направилась к шкафу и, решив, что выход именно там, исчезла внутри. Анджело пришлось вывести ее на верную дорогу. Когда за Черити закрылась дверь, мужчины, напряженно прислушиваясь, стали ждать, не раздастся ли шум падающего тела, но ничего подобного не произошло. Они с облегчением перевели дух.

– Синьор Тарчинини, вы позволите мне заметить, что, по-моему, вы несколько перегнули палку? – не выдержал дворецкий.

– Позволяю, Анджело мио, ma que! Это научит их, как выгонять меня из дому, верно?

Все семейство, включая Тарчинини, собралось за обеденным столом. Джульетта, опасаясь встретиться взглядом с отцом, не смела поднять глаза. Так Каин прятался от взоров Всевышнего. По приказу Элмера Анджело пошел узнать, почему задерживается Черити. Вернувшись, дворецкий сообщил, что мисс Лекок просила ее не ждать. Это нарушение ритуала немного раздосадовало Лекока-старшего. Быстро прочитав молитвы, он уже собирался, как и все остальные, сесть, но в столовую неожиданно вошла его сестра. И это стало завязкой драмы, хотя никто, кроме Ромео, сначала ничего не понял. Слегка пошатываясь, Черити добралась до своего места и тяжело плюхнулась на стул.

– Вы плохо себя чувствуете, Черити? – с тревогой осведомился Элмер.

Старая дева окинула брата туманным взором и голосом, какого еще никто не слышал от мисс Лекок, вдохновительницы «Первопоселенок Запада» и грозы бостонского высшего света, отчеканила:

– А может, ты перестанешь лезть не в свое дело, Элмер?

Вряд ли Лекок-старший испытал бы большее потрясение, даже если бы кто-нибудь из служащих плюнул ему в лицо. Привычный мир рушился, и Элмер не понимал, как себя вести. Что до его супруги, то она просто окаменела. И даже те, кто еще сохранил остатки хладнокровия, не могли бы сказать, дышит она или нет. Сайрус таращил на тетку глаза. Тарчинини с лицемерным видом лжесвидетеля прикинулся, будто ничего не понимает, – благо, незнание английского языка давало ему такую возможность. Только Патриция хохотала до слез. А Черити, словно не догадываясь о всеобщем смятении, мрачно взирала на свой бокал. Неожиданно в гробовой тишине снова раздался голос мисс Лекок:

– Я хочу пить!

Элмер поспешил было налить ей воды, но старая дева издала настоящее рычание:

– Я не рыба, братец, и не желаю пить воду!

– Но… тогда чего же вы хотите? Кока-колы? Фруктового или томатного сока?

Черити снисходительно хихикнула и, шарахнув кулаком по тарелке так, что та разлетелась на куски, рявкнула:

– «Кьянти!»

Хотя это слово и прозвучало несколько странно для его уха, Ромео все понял и опустил голову, как человек тактичный и не желающий вмешиваться в чужие семейные дела. Все остальные просто онемели. Только Элмер каким-то придушенным голосом спросил:

– Вы… собираетесь пить ви… вино?

– Вот именно! Я хочу вина! Чтобы выпить за жизнь! За любовь!

После этого поднялся такой шум, что никто не заметил, как Маргарет, издав стон раненой птицы, без чувств откинулась на спинку стула. Черити с трудом встала:

– Элмер… ты надутый осел! – объявила она. – А твоя жена – безмозглая индюшка… Ты, Сайрус, – бессовестный тип, и, надеюсь, жена с тобой разведется – нечего ей чахнуть в этой могиле, повторяя мою судьбу! Тебе, Патриция, я дам денег – поедешь учиться в Италию… Я не хочу, чтобы ты превратилась в такую, как все они…

Услышав об Италии, все повернулись к Тарчинини.