– Сбежит? – удивился Мороз. – Ну что вы. Это же галицийское быдло. А быдлу по нраву крепкая хозяйская рука. Слабая рука вызывает лишь острое желание ее укусить, а в результате революция.

– Бьет – значит любит, – усмехнулся я.

Еще одна наглядная иллюстрация, насколько мы правы в своей классовой борьбе и стремлении в будущее, где человека не будут бить розгами за пролитый кофе, где никто не будет быдлом по праву рождения.

– Не переживайте за него, – засмеялся Мороз. – У холопьего раболепия есть обратная сторона. Как только барин расслабляется и поворачивается спиной, тут же в нее втыкаются вилы. Это люди жестокости просто невероятной. Им что корову зарезать, что трехлетнего ребенка – все одно… Ладно, пройдемте в кабинет.

В кабинете он в очередной раз предложил закурить сигару. Я в очередной раз сообщил, что не курю. Он в очередной раз задымил. Потом замер, глядя вдаль, раздавил сигару о пепельницу. Мысли его витали где-то в облаках.

Вообще он сам и его окружение были страшно напряжены, хотя старались этого не показывать. Как ни крути, это был их последний шанс. Они до умопомрачения боялись того момента, когда «все еще впереди» становится «все уже позади». И такой момент истины наставал.

– Все, отсчет пошел. Послезавтра вы отбываете на место. Для организации боевых действий на оккупированной Москвой территориях, – вернувшись на землю из эфирных высей, торжественно отчеканил Власник, не лишенный самолюбования.

– Понял, – в груди екнуло. Мне уже стало казаться, что эти планирования и обсуждения будут вечными. – Нас поведут по тому же коридору?

– Вас в единственном числе. Борис Александрович пока погостит здесь. Он будет вашим координатором на этой стороне.

«Или заложником», – подумалось мне. Но что я мог возразить? Только кивнуть согласно:

– Договор дороже денег.

– Мы рассчитываем на вас. Надеемся, в назначенный час Украина поднимется и встретит нас.

– Хлебом и солью…

– Вот только один момент, Александр Сергеевич. Мы не перейдем границу, пока с гарантией не убедимся, что народ поднялся, а обещанные части РККА – наши. Не могу рисковать своими лучшими людьми.

«И последними», – хотелось добавить мне.

– Только не промедлите сами, Дмитрий Станиславович, – голос мой стал максимально жестким. – Осмелюсь предупредить. Если мы выступим и пойдем на красные штыки, а вы по каким-то причинам решите отсидеться… Если вовремя не подойдете и обречете нас на заклание… Ну что же, тогда мы объявим вам войну. И на всей территории Украины земля будет гореть под ногами ваших людей. Как и польской разведки. Мы отплатим сполна. Неважно, год, два, три, но мы выведем все ваше племя. Ваше дело на этом и закончится.

Мороз внимательно посмотрел на меня. Ну что ж, увидел наконец на моем наивном лице оскал зубастого хищника. Потом патетично заверил:

– Мы не подведем…

Перед отходом оставалось утрясти жизненно важные вопросы взаимодействия и связи – вечная беда военных и разведчиков.

Главный момент был – как мы сообщим о начале нашего выступления и о том, что все идет по плану. Связь должна быть быстрой, поскольку события станут развиваться стремительно. Тут КСУ пришлось пойти на риск и жертвы. Мне выделили «почтовый ящик» – точку в Проскуровске. Схема простая. Пароль-отзыв в обувной мастерской. Сбрасываем человеку нужные сведения. У того выход на радиста. И вскоре летит радиограмма по волнам эфира: «Все в порядке! Начинаем».