Нет, она много лет ничего не получала.

* * *

Лаура поступила на музыкальное отделение университета в другом конце штата. Тетки испытали облегчение, узнав, что в консерваторию она не попала. Все-таки ближе к дому.

– Ты должна приезжать два раза в неделю, Лаура. Тебе легче и приятнее приехать домой, чем нам добраться к тебе, и в большом городе мы будем чувствовать себя неуютно. А тебе приятно будет побывать дома. Но мы, конечно, тоже будем приезжать.

Для многих девушек, впервые вырвавшихся из дома, такая назойливая любовь была бы обременительна, но Лаура, балованное дитя своих теток с трехлетнего возраста, хранила для них бесконечный запас снисходительности. Когда она приезжала, тетки щедро делились с ней новостями, – они каким-то чудом знали обо всем, что происходило в городке.

– У Кэрол Бэйкер была роскошная свадьба! Десять подружек, с ума сойти. Конечно, она не стала дожидаться Френсиса Элкота. Да он, наверное, и не женится никогда! И на одном месте не осядет.

Старые девы почему-то особенно интересовались жизнью и брачными перспективами Френсиса.

– Элкоты вернулись из Калифорнии. Но Френсис, он всегда из ряда вон. Затеял поездку в Индию, на год или два, для своих исследований. И он посылает тебе подарок, Лаура. Книги, сказал доктор Элкот.

Книги прибыли. Это были жизнеописания Моцарта и Бетховена с запиской.

«Я люблю рыться в книгах, и вот в одном книжном магазине мне попались эти. Я непрестанно думаю обо всей вашей семье. А я живу чудесно, у меня здесь много друзей, климат превосходный. Работа идет хорошо. Дорогая Лаура, я надеюсь, что у вас тоже все хорошо».

Его почерк был как-то похож на него самого: ровные аккуратные буковки, и вдруг – высокая наклонная заглавная, взмывающая вверх, словно взрыв его внезапного смеха. Читая его записку, Лаура видела перед собой его руки, загорелые, с тонкими пальцами, с кольцом-печаткой с греческими буквами на указательном пальце. Она помнила эти руки в золотистом загаре, в Калифорнии он, наверное, стал темно-бронзовым.

«Я приеду на пару недель в конце июля, – писал он. – Послушаю ваши рассказы о первом курсе».

Но летом тетки решили поехать на Аляску. Протесты Лауры ничему не помогли.

– Какие там еще летние занятия? Ты целый учебный год занималась и заслуживаешь отдыха. Мы увидим все – белых медведей, орлов, ледяные равнины. Это великолепное зрелище!

Аляска действительно была великолепна, но, вернувшись домой, они узнали, что Френсис уже уехал.

Так же получилось и в следующем году – они были в Монреале, на реке Святого Лаврентия и в Новой Шотландии, и, вернувшись, опять не застали Френсиса, который пробыл дома две недели и уехал.

– Всего три дня назад, – огорченно сказала тетя Сесилия.

Если бы Лаура не знала своих теток так хорошо, она решила бы, что это подстроено.

Время от времени она получала от Френсиса письма, и каждый раз задумывалась, не означает ли «мне всех вас не хватает» – «мне не хватает тебя». Но тогда бы он так и написал.

Однажды во время прогулки Лаура внезапно почувствовала, что пора посмотреть на себя со стороны. Представив самое себя – взрослую девушку, предающуюся, словно подросток, романтическим мечтам, она устыдилась. Пора взять себя в руки, Френсис Элкот, такой далекий и вовсе не думающий о ней, не должен быть центром ее жизни.

На Рождество мистер и миссис Элкот поехали вместе с сыном на Юкатан. Френсис прислал оттуда письмо со вложенным снимком: все трое около снежной пирамиды в Чиченице. Письмо было живое и занимательное, словно туристический проспект, и Лаура снова подумала: «Здесь ничего нет для тебя.