Убийца подошел к окну и захлопнул ставни, почти отгородившись от солнца и звуков, доносившихся с улицы. Теперь, если не считать тонких лучиков, падавших на пол сквозь щели в ставнях, в комнате воцарилась темнота. Кейл пожелал, чтобы она стала еще гуще, и темнота повиновалась.

Готовясь исполнить задуманное, он надел маску и уселся на пол, скрестив ноги. Выровняв дыхание и обратив к Маску молитву, Кейл сосредоточился на одной-единственной цели — на Азрииме. Мысленно убийца представил себе слаада в обеих формах: в облике полудроу и в настоящем виде. Он нарисовал разноцветные глаза слаада, один карий, второй голубой, — особенность, которая не менялась, какой бы облик ни принимал Азриим.

Кейл позволил темноте, мягкой, как пуховая перина, обнять себя. Он высвободил жажду chororin, чтобы она подпитывала его силы, пока образ Азриима в обеих известных убийце формах не выжегся у него перед глазами. Как только образ стал таким же резким и острым, как лезвие клинка, Эревис поднялся и подошел к столу. Интуитивно он знал, что нужно сделать.

Кейл наполнил чашу водой из одного из кувшинов. Прошептав заклинание, он нарисовал воссозданной рукой круги в темном воздухе, и на ладони возник клубок нитей, сплетенных из теней. Эревис подержал руку над чашей, позволив жидкой тьме стечь с его пальцев и заклубиться в воде. Затем вытащил один из своих кинжалов и, даже не поморщившись, сделал надрез на все той же, созданной из теней, кисти. Подержав ее над водой, убийца подождал, пока упадут капли крови. В темноте алая жидкость казалась черной, столь же черной, сколь его мысли. Рана кровоточила всего несколько мгновений, а затем способности к регенерации взяли свое. Лезвием кинжала Эревис размешал содержимое чаши — воду, тени и кровь, — все это время молясь Маску, чтобы освятить смесь.

Когда поверхность воды стала черной и гладкой, словно отполированный кусок обсидиана, Кейл понял, что Повелитель Теней ответил ему. Он уставился на зеркальную поверхность воды, видя свое отражение в маске, и прошептал заклинание, позволявшее ему найти мысленно выбранный предмет или живое существо, где бы они ни находились. Эревис представил Азриима.

Отражение убийцы исчезло. Вместо него в воде появились огоньки тусклого зеленоватого цвета, похожие на далекие горящие угольки в глубине. Кейл почувствовал, как неуловимые нити магической энергии обшаривают Фаэрун, ища слаада, ища…

Ничего. Свет в воде померкнул и погас.

— Проклятие! — тихо выругался Эревис.

Он откинулся на спинку стула и глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. На действенность заклинания могли влиять многие причины, включая магическую защиту и просто недостаток удачи, так что убийца не встревожился. Пока Азриим не мог знать или подозревать, что Кейл ищет его, можно было не сомневаться, что заклинание рано или поздно сработает.

Он вновь поранил руку и повторил ритуал. И вновь безуспешно. Тогда Кейл стал снова и снова произносить заклинание, и с каждым разом, с каждой попыткой в нем все больше росло отчаяние. Он продолжал, пока в чаше не стало крови столько же, сколько воды, а острые лучики солнца, пробивавшиеся сквозь затворенные ставни, не сменились вечерними сумерками. Ничего.

— Я найду тебя, — пообещал он слааду и самому себе.

Кейл понимал, что в нем уже растет одержимость, но отбросил все мысли и повторил ритуал.

Спустя какое-то время, быть может несколько часов, дверь отворилась и в комнату зашел Джак, благоухавший после ванны, гладко выбритый, сытый и отдохнувший.