– Долли, – воскликнул он, целуя ей руку, – как я рад, что повстречал тебя! – Аллегре же было достаточно выразительного взгляда. Любовь, светившаяся в его янтарных глазах, согревала ее сердце лучше всяких приветствий.

– Ты отлично выглядишь сегодня, Грей, – улыбнулась в ответ Долли. – Хотела бы я задержаться и узнать, отчего ты так сияешь, но увы: у меня назначена встреча. Ты не поймаешь для меня экипаж?

Они усадили Долли в карету и тепло распрощались с ней. Аллегра тут же спросила:

– Ты действительно сияешь как медный грош?

– Нет, – покачал головой Грей. – Скорее я удивлен. И смеюсь над собственной слепотой. Но на сердце у меня удивительно легко. – Он подал Аллегре руку: – Пойдем. Прогуляемся немного. Надеюсь, я не очень похож на сумасшедшего?

– Ради Бога, Грей, что стряслось?

– Почти каждое утро я захожу в кофейню Баттона на Ковент-Гарден. Выпиваю чашку кофе. Выкуриваю трубку табаку. И читаю газеты. Нынче утром я прочел поразительную новость. Пикеринги разорены и опозорены. Все до единого. Мошенники убрались обратно в Кент, поджав хвосты, как побитые псы. И пусть это не очень красиво, но я ощутил радость, когда узнал, что они получили по заслугам. Господь Свидетель, но ведь началом моего падения были их обвинения в смерти Руфи и последующая дуэль.

– И у них не было никаких прав тебя обвинять.

– Милая, преданная Аллегра, – ласково пожал он ее руку. – Но, видишь ли, не в этом причина моего приподнятого настроения. И растерянности. Пока я читал «Дейли пост», в кофейню заглянули многие из моих прежних приятелей. Товарищи по оружию, с которыми я служил в армии. Оказывается, крах Пикерингов радовал их не меньше, чем меня. Они клялись и божились, что всегда оставались моими друзьями, и приглашали навещать их, пока я здесь, в Лондоне. – Похоже, Грей до сих пор не мог поверить, что это случилось с ним наяву. – А я-то избегал их, боялся, что… Впрочем, не важно. Наверное, я поспешил и сделал глупость, убежав из Лондона. Во всяком случае, друзья рассказали мне презабавную историю. Оказывается, Пикеринги нарочно заставили Руфь вскружить мне голову. Исключительно ради денег. – Он замедлил шаги и взглянул на Аллегру, скривившись от недоумения: – Неужели я был слеп? И она вертела мной как хотела? Ведь это правда: она постоянно вынуждала меня оплачивать долги своих родных. Я любил ее и делал это, не сожалея. Но… значит, я был дураком?

Ну что можно было ему сказать? Что он впервые за все это время сделал хотя бы шаг к правде? Конечно, нет. Это было бы слишком жестоко. И Аллегра прошептала:

– Я твердо верю, что ты любил ее всем сердцем, а это главное! – Она с тревогой всматривалась в его лицо, гадая, удалось ли отвлечь Грея от грустной догадки. Однако он молча кивнул и пошел дальше.

– Лопни мои глаза! Уж не мой ли это противник из Ладлоу?

Аллегра едва не вскрикнула при виде сэра Вилльяма Баттерби, спешившего к ним с другой стороны бульвара. У нее упало сердце. Баттерби сопровождала целая толпа таких же разряженных в пух и прах щеголей, как и он сам. И хотя большинство из них были безоружны, на роскошной перевязи Баттерби болталась все та же невероятно длинная шпага.