|
Вся их жизнь наполнена страхами перед злобной наукой, пестицидами и БАДами, верой в гороскопы, приметы и предсказания Ванги. Я взял еще кусок, опередив деликатничающего Вертикова, и отправился в свой кабинет. Остальные то ли уже поели, то ли им еще принесут, но, скорее всего, просто забыли про еду. Едва переступил порог, дисплей на моем столе засветился, на экране появились последние новости из мира хай-тека. В нашем отделе все мы их смотрим в первую очередь, затем – науку, а экономику и политику практически никогда, про спортивные новости или мир моды в нашем кругу говорить вообще дурной тон. Все эти футболы и какая звезда с кем спит – жвачка для биоконов, а мы, дескать, продвинутые, устремленные в сингулярность. И хотя сами посмеиваемся, мы над всем посмеиваемся, но что верно, то верно, мы – будущее, они – тупое прошлое, хотя живем в одну эпоху и на одной площади. Шеф я, правда, только в нашем отделе из пяти человек. Когда-то мне удалось доказать двухпотоковый обмен информацией сперва между амебами, а потом и между клетками существ повыше организацией, я защитил докторскую, чуть ли не самый молодой доктор в мире, это дало возможность вести самостоятельные исследования, периодически отчитываясь о результатах. Докторскую я заработал на изучении клеточного слизневика. Этот одноклеточный организм, по сути – амеба, когда голодает, посылает всем подобным себе сигнал: «Сползайтесь, создадим Суперорганизм!», а когда сползутся, образуется мигрирующий слизневик с плодовым телом, способным создавать споры. Я предположил, а затем сумел доказать, что эта связь между клетками остается даже у более развитых организмов, например, муравьи поглаживают и постукивают друг друга усиками, лапками, передавая информацию, а еще сообщают нечто феромонами плюс вытанцовывают, передавая нечто важное жестами. Это уже давно изучено, а вот то, что клетки так и не потеряли свою способность все так же обмениваться информацией с клетками, что входят в состав другого Суперорганизма, никто не обращал внимания. Вернее, не замечал. Причин две: первая – недостаточно чуткое оборудование, второе, главное, ну кому интересны такие рудименты, когда весь обмен информацией, как принято считать, идет через жесты, а у людей и вовсе через речь? Для того чтобы выдвинуть гениальную идею, нужно быть немножко сумасшедшим и очень толстокожим, не страшиться насмешек. Даже не простого люда, а как бы коллег, да еще более высокого ранга: академиков, членкоров, лауреатов высших премий. Но мы-то, кто варится в этой каше, знаем, что абсолютное большинство этих академиков – это те же простые, даже простейшие люди, что путем лизания задниц и связей сумели пролезть ползком на те вершины, где и наслаждаются властью, сами собой ничего не представляя. А раз знаем, то мы, молодые и дерзкие, будем ломиться вперед и вперед, ломая все препятствия и пробивая стены! Кириченко как накаркал, через два дня прибыл мистер Педерсен из фонда Клинтона, вежливо сообщил, что наш прежний куратор повышен в должности, а он теперь принимает его дела, так вот не могли бы мы ввести его в курс дела, чем именно занимаемся, все-таки их фонд стимулирует научные изыскания во всех странах мира, но не выбрасывает деньги на ветер, строгая отчетность очень важна… Я провел его в свой кабинет, вежливо придвинул кресло к большому дисплею. – Садитесь, мистер Педерсен. Сейчас все расходы предъявим. У нас записано абсолютно все!.. А проверить платежи легко, мы все проводили через банк… Он сел, светски улыбнулся: – Пока в такой проверке необходимости нет. Острой необходимости. Если появится, то да, конечно… Но мне, человеку новому, важнее понять, какая группа чем занимается. Я вздохнул, развел руками: – Как бы вам объяснить… – …попроще, – закончил он и улыбнулся. |
