Вот не знаю, за что я больше всего Иру люблю: за ее скромность или за деликатность?

— Нашла, из-за чего переживать, — я не оценила необъятной глубины ее вселенского горя.

— И вообще, Лерка, ты — баран, — обрадовала меня Ира. — Давай, что ли, чаю в честь этого попьем.

— В честь чего? В честь того, что я — баран?

— В честь того, что спонсора себе подцепила, — в очередной раз вздохнув, она достала с полки две разнокалиберные кружки, — мало того, что богатого, так еще и симпатичного. Хотя, ты знаешь, мне кажется, что выплеснуть на него кофе за пятьсот рублей было не самой лучшей идеей.

— Согласна, но никаких других предметов, способных нанести увечья, у меня в тот момент под рукой не оказалось, — я невинно улыбнулась, с беспокойством покосилась на все еще молчащий мобильник. — Что-то Сережа молчит, обиделся, наверное.

Она демонстративно закатила глаза.

— Слушай, не взрывай мне мозг своим виртуальным ненаглядным. Он меня бесит.

— Как он может тебя бесить, если ты его даже ни разу не видела? — обиделась я.

— Ну ты же утверждаешь, что любишь его, хотя тоже ни разу не видела. Так что моя к нему неприязнь имеет точно такое же право на существование, — Ира закончила чайные манипуляции с кружками, с надеждой заглянула в хлебницу и вздохнула. — Даже печенья завалявшегося нету… Вот раз у тебя с твоим Сережей такая великая любовь, то взял и бы прислал тебе денег на конфеты.

— Ты что, откуда у него деньги, — я подошла к столу и села на хлипкий стул, — он же — такой же студент, в общаге живет.

— Ну и зачем он тебе такой нищий нужен?

— Блин, Ирка, дело ведь не в деньгах, — я хлебнула чаю.

— Ага, а в их отсутствии, — она хмыкнула. — И вообще, почему он тебе до сих пор встретиться не предложил?

— Не знаю, — озадачилась я. Почему-то раньше этот вопрос мне в голову не приходил.

— Да потому, что он, наверняка, страшнее поповской собаки, вот и боится, что ты сразу сбежишь.

— Внешность — это не главное, — я нахмурилась.

— Ага, деньги — не главное, внешность — не главное, — закивала Ира, — а что тогда главное? Чтобы человек, что ли, хороший был? Или что? Ты меня своей философией, Лерка, не грузи, бесполезно. Ты мне лучше скажи, как теперь перед Максимом извиняться будешь?

— Извиняться? — я чуть не поперхнулась чаем.

— Конечно. Обидела, считай, ни за что. Вдруг ты ему теперь разонравишься.

— Да с чего ты вообще взяла, что я ему понравилась? — я чуть не взвыла. — Он просто так свою ахинею нес.

— А мне кажется, нет, — Ирка упрямо мотнула головой.

— Тебе кажется, — отрезала я. — И вообще, закрыли тему.

Следующий день «порадовал» меня навалившейся депрессией. Сергей вчера так и не ответил, да и сегодня упорно молчал. Даже традиционного пожелания доброго утра не было. Едва не шмыгая носом, я написала ему «Доброе утро, Сережа. Надеюсь, у тебя все в порядке». Ответом была лишь тишина, что окончательно вогнало меня в болото тоски. Настроения не прибавил тот факт, что на завтрак только чай. Даже хлеб и тот вчера умудрились слопать, как-то о дне грядущем не подумав.

Сергей объявился ближе к полудню. Я как раз сидела на занудной лекции, когда он написал.