Я по инерции снова опустилась в кресло. Озвучить ошарашенное «откуда ты знаешь?» не успела.

— Все просто, — он словно прочитал мои мысли, — ни одному человеку так не радуются, как выдуманному. Просто потому, что придуманный образ идеален. Даже то, что прилеплен он к конкретному индивиду, не умаляет его идеальности. Ведь любому, даже самому неблаговидному поступку можно найти логичное объяснение, если верить в непогрешимость «прекрасного принца». И для тебя же лучше, чтобы вы никогда не встретились. Подсознательно ты не хочешь этого, прекрасно понимая, что, став реальным, идеальный образ мгновенно потухнет. Лишь на расстоянии в него можно верить, — Максим несколько секунд помолчал, его спокойствие граничило с равнодушием. — На самом деле это те же рыночные отношения. За иллюзию каких-то там великих чувств ты готова заплатить своим последующим разочарованием.

Я не удержалась и презрительно фыркнула. Наверное, все состоятельные люди мыслят денежными категориями, даже когда речь идет об искренних чувствах. Я вот ни мгновения не сомневалась, что наше с Сергеем чувство — самая настоящая любовь.

— Если тебя послушать, то все на свете продается и покупается, — моя язвительность рвалась наружу.

Максим даже на мгновение растерялся и вполне серьезно спросил:

— А ты что, думаешь нет?

— Естественно, нет! — возмутилась я.

Он смотрел на меня со столь искренним любопытством, словно мой портрет напечатали на стодолларовых купюрах.

— Слушай, ты как с такими детсадовскими представлениями вообще жить собираешься? — Макс покачал головой. — Ну назови мне то, что я не могу купить.

— Любовь, — с вызовом выпалила я. — Настоящую, искреннюю любовь.

— Мы говорим о том, что существует, — снисходительно поправил меня он, — а вопрос существования любви оставь философам. Я не знаю, что ты под этим высокопарным словом подразумеваешь. Но если то же, что и я, то это запросто продается. Купить можно любую из вас.

— Вообще-то это уже оскорбление, — жутко захотелось ему чем-нибудь врезать. Как вариант — фигурной пепельницей, стоявшей на столе.

— Это факт, — Максим говорил абсолютно серьезно, окинул беглым взглядом зал. — К примеру, видишь за столиком в центре двух девушек? Сколько, по-твоему, стоит каждая из них?

Указанные им девушки были особо ничем непримечательны. Примерно моего возраста. Кудрявая брюнетка и блондинка со стрижкой под каре. Именно их я отнесла к «гламурным барышням». В любом случае на девиц легкого поведения они не походили.

— Так они, что ли… — я растерялась.

— Нет, уверен, представительницами древнейшей профессии они не являются. Но при этом цена каждой из них, — Макс на секунду задумался, — долларов сто, не больше.

— Это как тебе удалось высчитать? — я совершенно не понимала его логики.

— Вот представь, знакомлюсь я с одной из них в клубе, — охотно пояснял он, — немного обаяния, пара коктейлей, слово за слово и часа через три она сама предложит поехать к ней. Итого, считай, она обойдется мне: стоимость выпивки плюс затраты на бензин. Я и говорю, максимум сотня.

— Но не все же девушки такие легкомысленные, — возразила я.

— Конечно же, не все, — с готовностью согласился Макс. Но не успела я торжествующе заявить: «Я была права!», как он продолжил:

— Видишь, третий столик справа от входа, шатенка в брючном костюме?

Неподозревающая о столь пристальном к себе внимании девушка задумчиво листала страницы ежедневника, изредка отпивая кофе из изящной чашечки.