— Что будешь? — Макс раскрыл меню в кожаной обложке.

Материализовавшаяся рядом со столиком официантка своим каменным лицом напоминала часовых у Мавзолея.

— Ничего, — я снова отвернулась к окну.

— Два эспрессо, — Максим отдал меню и достал пачку сигарет. Хотя, наверное, это были не совсем сигареты. Что там еще бывает? Сигары? Нет, они очень толстые, это скорее сигариллы. Темно-бежевого цвета с золотистой полосочкой. Откинувшись в кресле, он с явным удовольствием выдохнул чуть ощутимый дым. Снова вишня, едва заметная. И жаркий июльский полдень. Ну по крайней мере на мой взгляд, лето пахнет именно так.

В моей сумке требовательно пискнул телефон. Искренне надеясь, что мои ожидания оправдаются, я выудила мобильник.

«Солнышко, как ты там?» — порадовал меня Сергей своим сообщением и очередным смайликом на конце.

Улыбка моя на него была скорее уже рефлекторной. У меня на каждое его сообщение выработалась такая реакция. Да и как тут не улыбаться, когда тебе пишут всякие приятности?

«Сижу в дорогущей кофейне с одним неприятным типом. Как бы я хотела, чтобы на его месте был ты!» — тут же настрочила я в ответ. Покосилась на Максима. Ему, кажется, вообще не было до меня никакого дела. Задумчиво смотрел в окно на снегопад и курил свои странные сигареты. А может, они и вправду были с какой-нибудь травкой?

«Зачем же ты терпишь его общество, если тип неприятный? Смотри, я начинаю ревновать», — не заставил себя ждать мой виртуальный собеседник, поставив грустную мордочку.

«Не ревнуй, — улыбнулась я. — Ты вне конкуренции», — мое настроение мгновенно взлетело вверх.

Но мой мобильник поступил со мной подло — села батарея, на прощанье ехидно пискнув. Я едва сдержала вопль досады.

— Месяц, — неожиданно произнес Макс. Я уже даже успела о нем забыть.

— В смысле, месяц? — не поняла я.

— Эйфория продлится максимум месяц, — он затушил окурок в фигурной пепельнице, — хотя я почему-то уверен, что в твоем случае — не больше пары недель.

Я вообще не понимала, о чем речь. Видя мое недоумение, он пояснил:

— Твоя эйфория сейчас на пике, затем непременно последует спад.

До меня наконец-то дошло.

— Вообще-то это мое личное дело, — кажется, получилось чересчур грубо. Ну он сам виноват, нечего лезть в чужую жизнь.

— Во-от, — его деланная назидательность граничила с ехидством, — агрессия — один из самых верных признаков. Ты самой себе не решаешься признаться, что это, — Макс кивнул на лежащий на столе мой телефон, — на самом деле не имеет для тебя никакой ценности.

— Если ты намерен взрывать мне мозг всяким бредом, то я пошла, — я нахмурилась, спрятала мобильник обратно в сумку.

— Иди, — он равнодушно пожал плечами и расплылся в насмешливой улыбке. — И все равно я прав.

— Ну да, конечно, ты меня вообще не знаешь, но тебе, естественно, виднее, что и как, — мое раздражение нарастало, как снежный ком.

— Я не знаю тебя, но зато я разбираюсь в жизни.

— Это еще очень большой вопрос, — одарив его на прощание гневным взглядом, я встала и сняла с трехногой витой вешалки свое пальто.

Мое намерение гордо уйти оборвалось еще до первого шага.

— Ты его ни разу не видела, — Макс достал еще одну сигарету и задумчиво крутил ее пальцами, словно то, что он говорил, было на ней написано.