— И слушается эта плетка только тебя? — поинтересовался Замайло.

— Не знаю, — честно ответил Соколов. Потом предложил: — Хочешь сам попробовать?

Замайло покачал головой и сказал:

— Нет, парень, с чужими подарками лучше не шутить. Тебе дали, значит, только тебя и будет слушаться. А кто другой возьмет — так неизвестно, что эта плетка выкинет. Так что, убери ее обратно, я уже верю. Но скажите, а что вам лесной хозяин рассказал по поводу нечисти?

Ярослав, чтобы больше не пугать гостей, повязал плеть на пояс.

— Нестер сам её разыскивает, но говорит что проще дождаться когда она сама уйдёт, — с позволения Клёста вставил Ярослав.

— Понятно, — хмуро произнёс воевода.

Замайло, задумчиво переводил взгляд со Клёста на Ярослава:

— Скажи-ка Клёст, а это не тот ли парень, что моего Первака в полон взял?

— Он самый и есть, — кивнул Клёст. — Он, вишь, и сына твоего одолел, он и с хозяином лесным дружбу водит.

— Ясно, — кивнул Замайло. Побарабанив по столу, спросил: — Ну что, воевода? Спасибо за хлеб-за соль, но пора и о деле. О выкупе за моего сына здесь станем говорить или к тебе в покои пойдем?

— А я хотел тебе показать, как мы село отстроили, — пожал плечами Клест, словно бы недовольный переходом на такие скучные вещи, как выкуп. — Ты ведь, у нас лет семь назад был? Перед отцом-то уже не похвастаюсь, так хоть тебе покажу. Чтобы ты видел, что я память отца не посрамил, а его село приукрасил.

— Да видел я твоё село, — буркнул Замайло. — Пока к тебе скакали, успел посмотреть. Вижу, что и приукрасил, и что память отца твоего Клеста-старшего не посрамил. Так что, давай о деле.

— Ну, о деле, так о деле, — не стал спорить Клест. — Но о делах лучше в палатах, чтобы чавканьем никто не мешал.

Воеводы ушли, а вслед за ними пошли и дружинники. Ратники разных воевод расселись наособицу, но за оружие никто не хватался, ссориться не пытался. Да и чего ссориться-то на сытое брюхо? А что там, и как, пусть старшие думают.

Воеводы говорили не меньше часа, порой до ратников доносились повышенные голоса. Верно, спорят о чем-то. Но спор — это не ссора.

Наконец, из дома воеводы вышел Замойло. Старый воин нес нёс с собой узел, из которого торчала рукоять меча.

— Эй, парень, не знаю, как тебя и звать-то? Вроде бы Яр? Или Ярик? — окликнул Замайло Ярослава. — Клёст вернул мне доспехи и меч сына. Но сын мой их взять не может. Это твое, по праву.

Опустив тяжелый узел у ног парня, воевода развернулся и направился к своим бойцам:

— По коням.

Замайло с сыном, а также их ратники отвязали отдохнувших и поевших коней, вскочили в седла и поскакали восвояси. А на крыльцо вышел сам Клест и позвал:

— Крень. Ярик. Зайдите-ка ко мне.

Слегка удивляясь, ратники вошли в дом и прошли в горницу воеводы. Усевшись на лавку, посмотрели на начальника. А тот, немного помедлив, словно бы держа паузу, торжественно сказал:

— Замайло дал слово, что отдаст голос за меня. И поклялся в этом перед Перуном. А клятвы Перуну для воина нерушимы.

Ярослав, с цинизмом человека двадцать первого столетия подумал, что если один правитель дал другому правителю слово, да еще без свидетелей, без договора, то он также легко может это слово взять обратно. Да что там — в его истории сплошь и рядом нарушались и писаные договоры. Впрочем, здесь люди еще другие. Возможно, что клятва, данная Перуну, в этой реальности стоит дороже, чем все подписи.

Клест, посмотрев на Ярослава, усмехнулся:

— Сделал я так, Яр, как ты мне советовал.