Из бревен были сложены крепостные стены, городские дома, а крыши, частью тесовые, частью соломенные. Понятное дело, что заборы вокруг домов деревянные, но когда он понял, что его мерин ступает по деревянной улице — окончательно обалдел. Ярослав видел в деревнях мостовые или, как их называют «мостки», но и представить себе не мог, что не только пешеходная, но и проезжая часть выложена из дерева, да так, что умом двинешься, размышляя — как это сделали? Улица в Бранске была сооружена из чурбаков, вбитых в землю. Причем, дорога была очень ровной и ни одна чурка не выбивалась по высоте. Их что, регулярно замеряют?

Дома, расположившиеся вдоль улиц, были повыше, нежели в Клёстове, но чуть поуже. Попадались даже те, что выстроены в два этажа. Ярик уже успел услышать, что такие называются «в два жилья».

А вот, если подальше от центра, то уже, вроде бы, что-то похожее на усадьбы, где каждый дом имеет еще и хозяйственные пристройки, да еще и обнесены забором. Правда, заборы не глухие, а напоминающие палисады. Наверное, жители Бранска не отгораживаются от соседей глухими тынами, но, тем не менее, обозначают свое пространство.

Свернули с главной улицы, проехали еще одну — и тоже, «мощеную» чурбаками, а потом заехали во двор. Видимо, это и есть резиденция воевод из Клёстова. Или, как тут говорят, подворье.

Подворье воеводы было очень простым — небольшой дом, конюшня, какой-то сарай, а еще банька, вынесенная на зады.

Во дворе гостей встретил тщедушный старик. Старик сразу же заключил в объятия огромного воеводу, гладил его по спине и приговаривал:

— Ой ты, мой маленький, наконец-то приехал.

А воевода, смущенный нежданной лаской, только топтался, словно подросток и приговаривал:

— Какой же я маленький, дяинька Серпень? Большой уже!

— Ну, для меня-то ты всегда останешься маленьким, — сказал старик. Оторвавшись от воеводы, осмотрел всех присутствующих цепким взглядом, потом скомандовал: — И чего встали? Я тут один живу, на одного и готовлю. Знал бы заранее, что такая орава приедет — подготовился бы. Стало быть — мигом баню топить, еду готовить, а потом на стол накрывать. И лошадей не забудьте распрячь и в конюшню поставить.

Дружинники и обозные мужики знали и так, а Соколов смекнул, что старик, скорее всего, когда-то воспитывал маленького воеводу, и шутки с ним плохи.

И закипела работа. Ярослав, вместе со всеми и коней распрягал, и воду для бани таскал.

Да и сам Клёст, даром, что воевода, занимался делом — таскал провизию с телеги в дом, носил сено.

Но вот, протопили баню, помылись, поужинали, а тут уже и спать пора.

Все улеглись прямо на полу, постелив на твердые половицы конские попоны.

Ярослав проснулся от того, что спавший неподалеку воевода встал и принялся собираться. Явно не просто навестить маленький домик, что во дворе. Увидев, что новый дружинник приподнялся на локте, Клёст приложил указательный палец к губам, а на молчаливое предложение парня — не надо ли пойти вместе с ним, покачал головой. Дескать — я один.

Утром, наскоро позавтракав, воевода засобирался на собрание.

— Со мной Ярик пойдет и Татынь, — распорядился Клест. — Остальные ждите меня здесь, помогайте Серпеню по хозяйству. Серпень, дела у тебя есть?

— Как же не быть? — усмехнулся старик. — И крышу надобно подлатать, и угол у дома заваливается — поднять бы неплохо.

В общем, смотритель подворья всем дел найдет. А судя по довольному виду Серпеня, тот со своих помощников семь потов сгонит.

Когда вышли на улицу, Клест повернулся к Татыню — воину, лет сорока, с окладистой бородой, из-за которой он выглядел гораздо старше.

— Татынь, ты у меня нынче советником будешь.