Впрочем, между красотой ее и мадемуазель Луцифер, ее подруги, было много сходства в том отношении, что у обеих были большие черные глаза, смуглая кожа и длинные черные волосы. Только Луцифер не представляла никакого следа арабского типа, так великолепно выказывавшегося в Деборе. Кроме того, Луцифер была не так высока, более миловидна в своих грациозных формах и отличалась излишней свободой в обращении. Дебора походила на газель еще почти дикую, подруга ее могла сравниться с ласковой кошечкой. На Луцифер был костюм, во всех отношениях похожий на наряд парижских швей, которых в ту эпоху уже начинали называть «гризетками». Полинялые ленты приподнимали по бокам ее холстинковое платье. Маленькая ножка в белых чулках с красными стрелками, казалось, трепетала в башмачках с каблуками. Серая мантилья с капюшоном небрежно падала на плечи.

Обе молодые девушки составляли прелестную группу, достойную внимания живописца. Дебора полулежала на широком, круглом диване. Голова ее, несколько запрокинутая назад, беспечно прислонилась к подушке. Луцифер стояла перед нею. Продолговатая тонкая и прелестная рука жидовки лежала в хорошенькой и полненькой ручке ее подруги.

— Ну, что же, моя милая? — прошептала Дебора.

Розовые губки Луцифер раскрылись для ответа, но легкий шум заставил ее вздрогнуть и замолчать. Обе девушки начали прислушиваться. Луцифер выпустила руку Деборы. Наружная дверь дома затворилась, и слышно было, как Натан задвинул тяжелые запоры и повернул ключ в массивном замке.

— А! — сказала жидовка, — верно, ушел тот молодой человек, которого я сейчас проводила к батюшке.

— Каков был собою этот молодой человек? — с любопытством спросила Луцифер.

— Право, не знаю хорошенько…

— Как? Разве вы его не видели?

— Видела, но не рассмотрела.

— Отчего?

— Оттого, что он слишком меня рассматривал.

— А! Он вас рассматривал…

— Очень пристально, и глаза его сверкали, как бриллианты тех ожерельев и браслетов, которые заперты в моей кедровой шкатулке и которые я вам сейчас показывала…

— Понимаю, — засмеялась Луцифер, — вам нельзя было поднять глаза под залпом взглядов этого кавалера, но вы знаете, что мы дочери Евы видим не глядя…

— Это отчасти справедливо…

— Совершенно справедливо. И вы видели довольно, моя милая, чтобы отвечать мне… Если только захотите.

— С удовольствием. Расспрашивайте, любопытница.

— Высок он?

— Кажется.

— Строен?

— Да.

— Блондин или брюнет?

— Волосы каштановые, блестящие и шелковистые…

— Глаза голубые или черные?

— О! На это невозможно ответить, я видела только искры, вылетавшие из зрачков…

— Пропустим это. Как одет был этот дворянин?

— Вы говорите, дворянин? Разве вы думаете, что он дворянин?

— Я вас спрашиваю. Мне кажется, что его наружность должна была дать вам ключ к этой загадке.

— О! Наружность его была самая благородная, а разговор показывал вельможу.

— Стало быть, он дворянин: вы видите, что знаете больше, чем думали сами…

Дебора наклонила голову в знак согласия, потом продолжала:

— Наряд его был прост и отличался, как мне показалось, большим вкусом… но я не могу описать его подробно…

— Как вы думаете, зачем он приходил к вашему отцу?

— Ах! Боже мой, вероятно, за тем же, за чем приходят к нему почти все молодые вельможи… занимать деньга.