Через несколько минут после этого жид написал к Раулю:

«Приезжайте, если вы все еще любите Дебору… Дебора ваша».

В ту минуту, коша она приподняла портьеру, вот какая картина представилась ей: Дебора, в восхитительнейшем восточном костюме, прелестная своей бледностью, своими длинными великолепными черными волосами, заплетенными на голове в пышную диадему, сидела рука об руку с Раулем де ла Транблэ, приютившимся у ее ног на шелковой подушке. Со вчерашнего дня девушка будто преобразилась. Видно было, что жизнь возвратилась к ней! Молодость и любовь совершили это чудо, напрасно предпринимаемое докторами.

Натан, стоя в нескольких шагах от описанной нами группы, любовался на нее с неописуемой улыбкой.

«Дочь моя спасена, — думал он, — спасена. Но какой ценой!»

Венера попятилась, как будто наступила на змею, как будто почувствовала уже в теле своем ее ядовитый укус. Она хотела убежать, чтобы излить свою ревнивую ярость в криках и рыданиях; но было уже слишком поздно. Дебора увидела свою приятельницу. Она встала и, все еще держа Рауля за руку, подошла с ним к Венере и сказала, протягивая ей другую руку:

— Вот тот, о котором я вам говорила так часто, кого я любила… Вот мой жених.

Венера уже успела принять спокойный вид. Она поклонилась и отвечала:

— Я уже знаю кавалера де ла Транблэ.

— Вы его знаете! — вскричала Дебора, устремив на Рауля и на Венеру подозрительный взгляд.

— Эта девица спасла мне жизнь, — сказал Рауль.

— Где? Как? — с живостью спросила жидовка.

Рауль рассказал о ночном кровавом приключении на улице Прусвер.

— Странно, что Венера вас не узнала, — прошептала Дебора, которая боролась с непреодолимым подозрением, — или, по крайней мере, мне непонятно, почему она не сказала мне, что узнала вас в тот день, когда, услышав ваше имя и приподняв портьеру, чтобы взглянуть на вас, она упала в обморок…

— Сестрица, — перебила Венера, — неудивительно, что в тот день, о котором вы говорите, я не узнала кавалера: в ту минуту, когда я приподняла портьеру, мне сделалось так дурно, что я ничего не могла видеть.

— Я, — сказал Рауль, — уже давно пришел бы к вам поблагодарить вас и вашу матушку за дружескую заботу, которой вы окружили меня в своем доме, но я не знал, как называется ваша улица, а уходя от вас, забыл спросить.

Это двойное объяснение успокоило Дебору. Подозрение, на минуту мелькнувшее в ее уме относительно Венеры, показалось ей нелепым. Она первая бросилась на шею к подруге, обняла ее с той сердечной нежностью, которую внушает счастье, и начала благодарить за то, что она сделала для Рауля.

— Когда же свадьба? — спросила она голосом совершенно спокойным.

— Надеюсь, скоро! — вскричал Рауль.

Дебора отвечала, краснея:

— О! День еще не назначен…

— Как только здоровье моей дочери совершенно поправится, — сказал Натан, — мы соединим юную и прекрасную чету…

— И вы мне скажете, милая сестрица, — шепнула Дебора на ухо Венере, — какой вы желаете получить от меня свадебный подарок.

«Свадебный подарок! — подумала Венера. — Я сама обещаю тебе сделать подарок. И он, верно, будет стоить твоего».

Через час после этой сцены Люцифер быстро всходила по черной и узкой лестнице дома на Прувер. Неистово, как ураган, ворвалась она в жалкую каморку, в которой жила с Молох. Венера была бледна, едва дышала, лицо ее и руки судорожно подергивались, обнаруживая ужасное волнение.