– Стреляйте не раздумывая. Без гуманностей!

– Ай‑ай‑ай, Жан Маре преследует Фантомаса!

Это – Толька. Но я уже не видел его: я бежал в проходе, не отклоняясь от желтых струй. Та же труба, те же путаные, непонятные повороты. Мне показалось вдруг, что я взбираюсь по винтовой лестнице, догоняя мелькающего наверху человека. Вот он темной тенью возник надо мной справа, переместился влево, исчез в завитке невидимого винта и снова возник, повторяя движение по убегающей кверху спирали. Я ускорил шаг, но тень впереди даже не обернулась: в этом ракурсе, вероятно, я был невидим. Внезапно она исчезла. Куда? Я тотчас же понял это, когда меня швырнуло в знакомое замкнутое пространство с черно‑желтым экраном. Знакомые буквы английской надписи вспыхивали и угасали:

ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ!

Человек впереди меня замер: он знал это место и шагнул назад. Двигался он, несмотря на тучность, легко и неслышно, как зверь кошачьей породы.

– Бойл! – позвал я.

Он обернулся:

– Ано?!

От изумления он даже растерялся, чего с ним никогда не случалось. Любопытно, что ни он, ни я не схватились за оружие – это произошло позже, – а сейчас мысль об этом никому из нас не пришла в голову. И первые наши слова только обнаружили обоюдную неловкость.

– Я тебя искал, – почему‑то сказал Бойл.

– Зачем? – Мне было совершенно неинтересно зачем, но я спросил.

А он ответил:

– Потому что ты изменил. Раньше я только догадывался. Теперь знаю.

Ну и пусть знает! Не все ли равно. Мы с ним явно не о том говорили.

– Вы не пройдете, Бойл, – сказал я.

Смешок в ответ.

– Через тебя, мой милый.

Я положил пальцы на спусковой крючок автомата. Он тоже.

– Ты не осмелишься выстрелить, Ано.

– Дуло вашего автомата опущено. Если оно шевельнется…

Дуло не шевельнулось. А Бойл сказал нарочито равнодушно:

– Зачем нам умирать обоим? Пропусти меня, и разойдемся… живыми.

Вспомнились слова из Толькиной песенки: «Первый успех… первым успеть… точно нажать курок». Но я медлил. Как трудно все‑таки убить человека!

– А что ты хочешь? – вдруг спросил Бойл.

– Бросьте автомат и шагайте к выходу.

– Оглянись назад. Мы не одни.

– Старый трюк. Не двигайтесь – выстрелю.

– Я первым.

– Сомневаюсь, – сказал рядом знакомый голос.

Но я даже не повернул головы, не спуская глаз с руки Бойла, лежавшей на спусковом крючке. А у него почему‑то задрожали губы, отвисла челюсть и разжавшиеся пальцы выпустили автомат, бесшумно коснувшийся пола. Я понял, почему так неслышны были наши шаги: пол или, вернее, плоскость под ногами поглощала все звуки.

– Вы были правы, комиссар, мы не одни, – сказал голос.

Я взглянул и увидел свое повторение с автоматом, так же прижатым к бедру. Анохин‑бис в таком же полицейском мундире стоял в двух шагах от меня и улыбался. Бойлу, вероятно, показалось, что я раздвоился. Он закрыл лицо руками и снова отнял их.

– Неужели схожу с ума? – прошептал он.

– Вы кончите иначе, – сказал мой альтер эго, – отступайте спокойно, не оглядываясь. Вот так.

Бойл, как загипнотизированный, попятился назад, не отводя глаз от моего двойника.

– Еще, – сказал тот.

Бойл сделал еще шаг и исчез, словно провалился сквозь землю.

– Только не в землю, а в люк, – поправил меня мой спаситель. – Видишь, экран погас.