Джаспер тут же стал наставлять Анджелу.

– Вы не должны путешествовать в одиночестве, – настаивал он. – Дороги полны вооруженных до зубов янки, грабителей, повстанцев да бог знает еще кого. Много зла теперь повсюду, мисси, много зла… – повторил он. – Выезжать одной на большую дорогу – настоящее самоубийство. Тут и днем-то страшновато, а уж ночью и подавно стоит остерегаться. Теперь Миссисипи и Луизиана совсем не те, что прежде, – столько бандитов и убийц собралось здесь.

Анджела понимала, что старик говорит правду, а не просто пытается запугать ее.

– Но я должна попробовать, – решительно заявила она, – мне надо добраться до Нового Орлеана как можно скорее.

Дейзи невольно вспомнила о собственной дочери, умершей, когда ей было четыре годика. Может, она стала бы такой же красавицей, как Анджела. У девочки волосы тоже были цвета мартовского солнца на рассвете, а на щеках, как и у их гостьи, играли очаровательные ямочки. Накрыв руку мужа своей рукой, она с надеждой спросила:

– А что твой брат в Батон-Руж?

– Что мой брат? – резко переспросил Джаспер, сразу догадавшийся, что она имеет в виду.

Смущенно покосившись на Анджелу, женщина проговорила:

– Так уж случилось, Джаспер, что мне известно кое-что о твоей семье. Я знаю, что Лютер с друзьями иногда ездят в Новый Орлеан, чтобы продавать солдатам виски. Конечно, они неплохо зарабатывают на этом, – заметила Дейзи. – Так почему бы им не взять с собой Анджелу, когда они в следующий раз поедут в город? Их судно не обыскивают, поскольку всем известно, что они возят. Грешной напиток, вот что, – нахмурившись, добавила она.

– Да, это было бы чудесно, – поддержала ее Анджела. – Меня только до окраины города довезти, а оттуда я уж сама доберусь до места.

Скривив губы, Джаспер переводил взгляд с одной женщины на другую, надеясь, что выглядит устрашающе.

– Собственно, если с Лютером все в порядке, – наконец пробормотал он, – то что же я-то раздумываю?

Дейзи и Анджела, довольные, обняли его по очереди.

Через три дня Джаспер привез девушку к брату, который согласился взять ее с собой в Новый Орлеан в обмен на ее отличную лошадь. Анджела, не моргнув глазом, согласилась. У нее было чувство, что таким образом она хоть немного отомстит Бретту.

Друзья Лютера – Холлис и Эдвин, – как и он сам, были слишком стары, чтобы воевать. Они сразу понравились Анджеле, потому что были добры и вежливы с ней, и ей было легко с ними.

Анджелу спрятали в трюме среди ящиков с бутылками и банками с домашним виски, но, как только суденышко покинуло порт, ей позволили выйти на палубу и оставаться там два дня, пока они не придут в Новый Орлеан.

Старики поведали Анджеле, что сумели неплохо нажиться на пристрастии янки к спиртному. С тех пор как Батон-Руж пал в сражении с федералами, троица стала богатеть буквально на глазах, вытягивая деньжата из изнывающих от жажды северян.

Анджела была рада, что у нее появилась компания; к тому же спутники знали, как обстоят дела на войне. Разговоры с ними умеряли ее неутихавшую ярость.

– Дожди и сильный ветер, – проворчал Лютер, когда они подплыли к предместьям Нового Орлеана. – И такая погода стоит уже несколько недель. Один солдат сказал мне, что улицы во Вье-Каре напоминают каналы.

– От этого гораздо холоднее, чем обычно, – добавил Холлис. – Многие болеют воспалением легких, врачей не хватает.