Изменить размер шрифта - +

— И чем вы там занимаетесь? — грубо спросил Филип.

— Работаю на сталелитейном заводе, — хладнокровно бросил Мэтт, ухитряясь при этом выглядеть таким же высокомерно недоступным, как Филип Бенкрофт.

Ответом на это признание послужило всеобщее молчание. Несколько пожилых пар, стоявших в стороне в ожидании тети и дяди Джонатана, неловко переглянулись и поспешили отойти. Миссис Соммерс, очевидно, решила сделать то же самое и как можно скорее.

— Желаю приятно провести время, мистер Фаррел, — сухо процедила она и вместе с мужем направилась в столовую.

Неожиданно все пришло в движение.

— Ну что ж, — жизнерадостно объявила Ли Эккермен, оглядывая членов компании, всех, за исключением Мэтта Фаррела, стоявшего немного в стороне. — Пойдемте ужинать!

Взяв Джона под руку, она повернулась к двери и намеренно громко заметила:

— Я зарезервировала стол на девять человек! Мередит быстро подсчитала — вместе с Мэттом их было десять. Парализованная отвращением к Джонатану и его друзьям, она не тронулась с места. Отец увидел, что дочь находится почти рядом с Фаррелом, и, шагнув к Мередит, больно сжал ее локоть.

— Избавься от него, да побыстрее! — рявкнул Филип достаточно громко, чтобы Мэтт расслышал, и с разгневанным видом почти вылетел из комнаты. Мередит, проводив его взглядом, посмотрела на Мэтта, не совсем представляя, что будет делать. Мэтт повернулся к высокой стеклянной двери и разглядывал веселящихся людей с отчужденным безразличием человека, знающего, что он нежеланный гость, и намеревался вести себя так, словно предпочитает, чтобы его оставили в покое.

Даже не скажи Мэтт, что работает на заводе, Мередит с первого взгляда поняла бы, что он здесь чужак. Прежде всего, смокинг слишком тесно облегал широкие плечи, словно был с чужого плеча, скорее всего взят напрокат. Да и сам Фаррел не разговаривал с врожденной уверенностью члена общества, ожидавшего теплого приема везде, куда бы он ни попал. Более того, в манерах чувствовался отчетливый недостаток воспитания — едва заметная резкость и неловкость, интриговавшие и отталкивающие ее одновременно.

Учитывая все это, было удивительно, что он внезапно напомнил Мередит ее самое. Но так и было. Девушка глядела на этого такого одинокого человека, делавшего вид, что ему нипочем всеобщее пренебрежение, и видела себя — несчастную, всеми брошенную ученицу школы Святого Стефана, проводившую каждую свободную минуту с книгой на коленях, пытавшуюся притвориться, что ей все равно.

— Мистер Фаррел, — бросила она как могла небрежнее, — не хотите выпить что-нибудь?

Удивленный Мэтт повернулся и, немного поколебавшись, кивнул:

— Скотч с водой, пожалуйста. Мередит посигналила официанту, немедленно оказавшемуся рядом:

— Джимми, принесите мистеру Фаррелу скотч с водой.

Посмотрев на Фаррела, девушка обнаружила, что тот, недоуменно хмурясь, изучает ее: взгляд блуждал по лицу, груди и талии, потом снова поднялся к глазам, словно он подозревал ее в чем-то и хотел понять, почему Мередит пытается завести с ним знакомство.

— Кто был тот человек, который велел вам избавиться от меня? — резко спросил он.

Ей не хотелось зря волновать его, но пришлось сказать правду:

— Мой отец.

— Примите мое глубочайшее и искреннее сочувствие, — торжественно объявил он, и Мередит разразилась громким смехом, потому что никто до сих пор не смел критиковать ее отца, даже косвенно, и, кроме того, она неожиданно почувствовала, что Мэтт Фаррел был мятежником, как она и сама решила отныне стать. Это невольно делало его родственной душой, и она почему-то сравнила Мэтта с храброй дворняжкой, брошенной злобной рукой в стаю надменных чистопородных собак.

Быстрый переход