— Можно пригласить вас на танец? — улыбнулась она Мэтту как старому другу.

Мэтт с веселым изумлением оглядел ее.

— Что заставляет вас думать, принцесса, будто сталелитейщик из Эдмунтона, штат Индиана, умеет танцевать?

— А вы умеете?

— Думаю, справлюсь.

Это определение оказалось явной недооценкой его возможностей, что и поняла Мередит через несколько минут после того, как они вышли потанцевать на террасу под медленную мелодию, которую играл маленький оркестр. Он действительно танцевал неплохо, хотя несколько скованно и старомодно.

— Ну как я справляюсь?

Находясь в блаженном неведении относительно двойного смысла его шутливой оценки, Мередит ответила:

— Пока я могу только сказать, что у вас хорошее чувство ритма и двигаетесь вы легко, а это самое главное. — И, улыбаясь ему, чтобы случайно не обидеть, призналась:

— По правде говоря, вам не хватает практики.

— И часто вы рекомендуете практиковаться?

— Не очень. Одной ночи будет достаточно, чтобы выучить новые па.

— Я не знал, что существуют «новые па».

— Существуют, но сначала вам придется поучиться, как вовремя расслабиться.

— Сначала? — повторил Мэтт. — А я все это время находился под впечатлением, что расслабляться нужно потом.

И только сейчас до Мередит дошло, что он имеет в виду. Окинув его спокойным взглядом, девушка, не повышая голоса, спросила:

— Мы говорим о танцах, мистер Фаррел?

В голосе девушки слышался явный упрек, и Мэтт это понял. Несколько секунд он с неподдельным интересом изучал ее лицо, словно оценивая вновь, и кажется, мнение его о новой знакомой начало резко меняться.

Глаза Мэтта были не светло-голубыми, как думала Мередит, а удивительного металлически-серого цвета, и волосы оказались не черными, а темно-каштановыми.

Запоздало объясняя причину скованности движений, Мэтт сказал:

— Несколько недель назад я порвал связку на правой ноге.

— Прошу прощения, — извинилась Мередит за то, что так неосторожно пригласила его на танец. — Очень больно?

Удивительная белозубая улыбка вновь сверкнула на темном лице:

— Только когда танцую.

Мередит весело рассмеялась и почувствовала, как собственные тревоги начинают таять. Они оставались на террасе достаточно долго, чтобы потанцевать еще, и на этот раз говорили лишь на такие общие темы, как плохая музыка и хорошая погода. Когда они вернулись в салон, Джимми принес виски. И Мередит внезапно пришла в голову коварная идея, вызванная неприязнью к Джонатану и сочувствием к Мэтту.

— Пожалуйста, запишите напитки на счет Джонатана Соммерса, Джимми, — попросила она и, краем глаза глянув на Мэтта, заметила его удивленное лицо.

— Разве вы не член клуба?

— Член, — покаянно улыбнулась Мередит. — Это просто мелкая месть с моей стороны.

— За что?

— За…

Слишком поздно поняв, что все сказанное ею, может смутить его либо будет истолковано как жалость, девушка пожала плечами:

— Мне не очень нравится Джонатан Соммерс. Мэтт как-то странно посмотрел на нее, поднял стакан и сделал большой глоток:

— Вы, должно быть, голодны. Позволяю вам уйти и присоединиться к друзьям.

Это было жестом вежливости: очевидно, Мэтт давал ей возможность вовремя уйти, но Мередит не имела никакого желания видеть сейчас Джона и его друзей, а кроме того, судя по виду остальных гостей, было ясно, что если она сейчас покинет его, ни один человек в этой комнате не сделает даже попытки заговорить с Фаррелом. Говоря по правде, присутствующие в салоне старались вообще не подходить к ним.