— Почему?.. — ошеломленно пробормотал Мэтт наконец, немного придя в себя.

Мередит, неверно истолковав вопрос как очередной несправедливый упрек, вздрогнула и поморщилась:

— Потому что я никогда не делала этого раньше. Этот правдивый ответ заставил Мэтта распахнуть глаза, и в них Мередит Не увидела ни разочарования, ни обвинения. Только нежность и сожаление.

— Но почему ты не сказала мне? Я мог бы намного облегчить тебе все это.

Погладив его щеку, Мередит ответила с нежной, успокаивающей улыбкой:

— Но ты не сделал мне больно. Наоборот. Мне очень хорошо.

И эти простые слова заставили его застонать. Мэтт припал к ее губам в исступленном поцелуе и с бесконечной осторожностью начал двигаться, то почти целиком выходя из нее, то медленно ныряя в тесные. глубины, незаметно увеличивая темп возбуждающих настойчивых толчков, опьяняя ее, и Мередит, окончательно обезумев, беспорядочно забилась под ним. Ее ногти все глубже впивались в его спину, пока страсть, бушевавшая в ней, не превратилась во всепожирающее пламя, сметавшее все вокруг и ставшее наконец долгими, безоглядными, безудержными взрывами ослепительного наслаждения.

Схватив ее в объятия и прижав к себе, Мэтт погрузил пальцы в копну белокурых волос, самозабвенно целуя Мередит, сделал еще один, последний толчок и обмяк, излившись в нее.

Безумный неутолимый голод этого поцелуя, то, что происходило с ней, заставили Мередит прижать его к себе еще сильнее и застонать от невероятного блаженства.

С бешено бьющимся сердцем она, не разнимая рук, вместе с ним перекатилась на бок, по-прежнему прижимая лицо к его груди, чувствуя, что Мэтт продолжает обнимать ее.

— Ты хоть понимаешь, — неверным голосом пробормотал он, чуть касаясь губами ее щеки, — что делаешь со мной?

Мередит не ответила, потому что реальность того, что сейчас произошло, начала медленно проникать сквозь пелену чувственного тумана, а она не хотела этого. Пока не хотела. Слишком рано. Не сейчас. Не нужно, чтобы эти прекрасные мгновения были испорчены.

Мередит зажмурилась, стараясь прислушаться к тем восхитительным словам, которые Мэтт говорил ей, продолжая гладить по щеке, чуть щекоча большим пальцем кожу.

И тут он задал вопрос, действительно требующий ответа, и волшебство испарилось, ушло, и уже ничто не могло его вернуть.

— Почему? Почему ты пошла на это сегодня? И почему со мной?

Мередит мгновенно сжалась, вздохнула от сознания непоправимой потери и отстранилась, накинув на плечи вязаный плед, лежавший на диване. Теперь она узнала все о физической близости, но никто не предупредил ее о той странной неловкости, которая завладеет ее чувствами потом. Словно неведомая сила безжалостно обнажила ее эмоции, оставив Мередит открытой перед всеми, беззащитной, смущенной.

— Думаю, нам лучше одеться, — нервно пробормотала она. — И тогда я объясню все, что ты хочешь знать. Сейчас вернусь.

Поднявшись к себе, Мередит накинула бело-голубой халат, туго стянула поясом талию и по-прежнему босиком спустилась вниз. Проходя мимо часов в холле, она взглянула на циферблат. Отец будет дома через час.

Мэтт, полностью одетый, если не считать галстука, который сунул в карман, звонил по телефону из кабинета.

— Какой у тебя адрес? — спросил он. Мередит объяснила, и он сказал в трубку, куда подать такси. — Я велел им приехать через полчаса, — продолжал он и, подойдя к журнальному столику, поднял забытый стакан с бренди.

— Могу я налить тебе что-нибудь еще? — спросила Мередит, вспомнив об обязанностях хозяйки. Вечер подходит к концу, и нужно все выполнить до конца, как полагается. Может, именно такой вопрос задала бы официантка, подумала она с иронией.

— Я бы хотел получить ответ на свой вопрос, — повторил он.