— Зачем мне «спасибо», — с обидой отозвалась Галия. — Пожалуйста, не делайте мне снисхождения. Я отдала свои драгоценности, чтобы поскорее приблизить нашу победу. Чтобы сын гордился мной.

Галия-ханум с высоко поднятой головой сошла со сцены. Колхозники зааплодировали ей, и Артык выкликнул следующую фамилию.

Сбор средств на колхозный самолет продолжался до сумерек. Галия вышла из клуба, когда собрание закончилось и зал уже опустел. Она задержалась, чтобы дать «отповедь» слишком самоуверенному фронтовику — Артыку. «Подумаешь, какой! — повторяла она про себя слова, какие ей хотелось высказать. — Если ты в чем-то подозреваешь моего мужа, то сходи, куда надо, и узнай — кто он! Зачем же на общем собрании высказывать недоверие?» Галия ждала Артыка, когда он спустится со сцены, но он вместе с секретарем райкома вышел в другую дверь. Галия, убедившись, что его уже в клубе нет, подумала: «ладно, в следующий раз» и отправилась домой…

Амана она застала в постели. Бритоголовый, с белой ровно подстриженной бородой, он, не мигая, смотрел в потолок. Галие он напомнил мертвого Каюм-сердара. Вот так же старик лежал перед похоронами. Галия испуганно кашлянула. Аман спросил:

— Где была, ханум? Что-то долго тебя не слышно.

— Ай, где была, там меня уже нет, — отозвалась Галия, не решаясь пока сообщить, что сдала все свои девичьи украшения на колхозный самолет. Да и стоило ли ему говорить о них? Аман ведь никогда не интересовался ее побрякушками. Знал, конечно, что ее отец, старый татарский князек, был человеком богатым, и делал изредка ей подарки — но это было еще до революции. С тех пор много воды утекло.

— Что-то ты не очень приветлива сегодня. — Аман насторожился и встал с постели. С минуту он искал брюки, ворча, где это они запропастились. Но вот нашел их на стуле, надел и опять строго посмотрел на жену: — Не потеряла ли чего? Хлебные карточки на месте?

— На месте, куда они денутся. — Галия помешкала и села, со вздохом, на кушетку. — Артык опять нам покоя не дает. Более злых и настырных людей я в своей жизни не видела.

— Где ты его встретила?

— На улице, — соврала Галия. — Встретился, спрашивает: куда это твой Аман по базарным дням ходит.

— Какое его дело! — обозлился Аман.

— О том поганом золотом мешочке опять напомнил, — сказала Галия, поджав губы.

— Ах, негодяй он. До каких же пор можно вспоминать старое?! — Аман сразу расстроился, заходил по комнате.

Галия принялась успокаивать его. Уговаривала и думала: «Надо же было сказать ему об Артыке! Сама виновата!» Но видно чувствовала Галия, что ей еще придется столкнуться с Артыком — она и сама этого хотела, — потому и не удержалась, сказала о нем мужу.

— Аман-джан, да плюнь ты на всякие подозрения, — взмолилась Галия-ханум и тут услышала стук в дверь.

— Иди, открой, кто-то пришел, — сказал Аман и насторожился.

В комнату, шаркая о половую тряпку сапогами, вошли Артык и участковый милиционер.

— Здравствуй, Аман, — сказал Артык, но руки не подал. — Вот пришли к тебе, как говорится, довести до конца неоконченное дело.

— Какое еще дело?! — грубо отозвался Аман.

— Ты особенно-то не груби, — посоветовал Артык. — Я сам, как ты понимаешь, представитель власти, да и участковый тоже, так что есть смысл говорить тебе с нами немножко помягче.

— Ладно, спрашивайте.

— Галия-ханум, вам пока надо удалиться, — сказал Артык.