Порт, взятый под особое внимание с первых дней войны Государственным Комитетом Обороны и ЦК партии Туркменистана, за два года увеличил пропускную способность десятикратно. И теперь, к весне сорок третьего, когда основные грузы для фронта с Урала и Сибири вновь пошли дорогами Центральной России — Красноводск успешно справлялся со всеми планами и срочными заданиями. Более того, уже сотни портовых рабочих были переведены на другие участки: на нефтеперегонный завод, на буровые вышки Небит-Дага, на Челекен — в озокеритовые карьеры.

Юра Каюмов — теперь уже старший лейтенант, появлялся со своей техротой на самых напряженных объектах. Дел было много — хоть отбавляй: рядом с Туапсинским нефтеперегонным намечался монтаж еще одного завода. Но все-таки уже не было того чудовищного напряжения, которое довелось ощутить сердцем и измерить мускулами Юре Каюмову в первый год войны.

Тогда, весной сорок второго, добравшись после бомбежки до Туапсе, он со своей полуротой монтажников в течение четырех месяцев, почти без отдыха, работал в цехах нефтеперегонного и на его объектах. Демонтировали технические установки ТЭЦ и почти все электростанции. Пришлось расклепывать почти сто тысяч кубометров резервуаров. Выкапывали из земли трубопроводы и кабели. Все это маркировали, упаковывали и грузили в вагоны. Почти восемьсот вагонов с оборудованием Туапсинского нефтеперегонного завода были переброшены через Кавказ на эвакобазы. Восемьдесят человек туапсинцев — лишь одна десятая часть довоенного штата завода — остальные ушли на фронт — участвовали в эвакуации. Боевая каюмовская полурота, приданная в помощь туапсинцам, выполняла труд сотен людей, ушедших на фронт. В августе сорок второго развернулись работы между Красноводском и бухтой Соймонова. Сложное технологическое оборудование, переброшенное на баржах с западного берега Каспия, теперь тянули волоком трактора от Соймоновской бухты. Площадка вновь строящегося завода гремела и гудела днем и ночью. На строительстве не хватало рабочих рук — и на стройку прибывали комсомольцы. Весной сорок третьего заработали парокотельная на четырнадцать котлов, дизельэлектростанция, береговая насосная. Проложили несколько ниток трубопроводов от завода к нефтебазе Уфра… Вошла в строй первая крекинг-установка: из Красноводского порта ежедневно уходили в море танкеры с автомобильным бензином… И вот теперь еще один завод — фирмы «Баджер». Снова монтажники участвовали в его сооружении. И не только там… Юра Каюмов, взяв с собой нескольких специалистов, отправился на Челекен, чтобы организовать четкую поставку озокерита. Вернувшись оттуда, он зашел в расположение роты, и крайне был удивлен, прочитав врученную ему дежурным телеграмму: «Буду Красноводске пятого мая, проездом на фронт. Отец». Сегодня было пятое. Юра, облегченно вздохнув, поблагодарил судьбу, что подтолкнула она его выехать с Челекена именно вчера, а не завтра, иначе бы опоздал и не встретился с отцом. Тотчас он позвонил дежурному вокзала — справился, когда прибывает воинский эшелон. Ему сказали — вечером, и он отправился в комендатуру, чтобы взять «джип» и съездить на нефтеперегонный, к жене. Таня уже второй год работала в лаборатории завода.

Спустя полчаса он уже раскачивался в вездеходе по неухоженной пока еще дороге к заводу. В воздухе стояла горьковатая пыль, июльский зной неприятно обжигал лицо — по вискам и щекам скатывался липкий грязный пот. Юра то и дело вытирал платком лицо, чертыхался на жару, но это, как говорится, слова ради — настроение у него было хорошее.

Жену Юра застал в лаборатории среди сотрудниц.

— Что-нибудь случилось? — спросила она, выходя с ним во двор.

— Иди, сними халат и переоденься, — торопливо попросил он.