|
Убийство совершилось практически на моих глазах. Я просто должен был узнать, кто сделал это, но я до сих пор ничего не знаю. Стыдно сознаться, но я понял, что что-то произошло, только тогда, когда увидел, как эта несчастная женщина полулежит в кресле, хватая ртом воздух. Конечно, я был очевидцем всего происшествия, написал сенсационный отчет в своей газете. Но все-таки я чувствую какое-то унижение от того, что не знаю больше. А мне следовало бы знать побольше. И не уверяйте меня, что яд предназначался Хесе Бедкок. Она была милой женщиной, немного болтливой, правда, но ведь за это не убивают — если, конечно, она не выдала чьих-то секретов. Но я не думаю, что кому-нибудь пришла бы мысль доверить Хесе Бедкок секрет. Она была не из тех, кого интересуют чужие тайны. Она всегда говорила только о себе.
— Так, кажется, считают все, кто ее знал, — согласился Крэддок. — Перейдем теперь к знаменитой Марине Грегг. Уверен, что для ее убийства имеется достаточно мотивов. Зависть, ревность, разного рода любовные истории. Но кто мог пойти на это убийство? Кто-то, у кого не все дома! Вот вам мое личное ценное мнение. Вы этого хотели? — Не только. Насколько я знаю, вы поднимались по лестнице примерно в одно время с викарием и мэром? — Совершенно верно, но только не в первый раз. Я был там и немного раньше. — Я не знал этого. — Да. По роду моей деятельности мне пришлось бегать туда и сюда. Со мной был фотограф. Мы спустились, чтобы сделать несколько снимков прибытия мэра. Потом я вновь поднялся, уже не столько ради дела, сколько затем, чтобы выпить. Напитки там были просто великолепны. — Понимаю. Не можете ли вы вспомнить, кто еще был на лестнице, когда вы поднимались? — Там стояла Марго Бенс из Лондона со своим фотоаппаратом. — Вы ее хорошо знаете? — Мне приходится довольно часто с ней сталкиваться. Она умная девушка и хороший фотограф. Ее часто приглашают на разные приемы, театральные премьеры и тому подобное. Она специалист по художественной фотографии. Она стояла на верхней ступеньке лестницы, с краю, так что ей было очень удобно снимать и то, как люди поднимаются по лестнице, и то, как хозяева дома встречают своих гостей. Прямо передо мной шла Лола Брустер. Я ее сначала даже не узнал. У нее новая прическа — фиджийского типа, рыжие волосы, самая модная сейчас. Когда я видел ее в последний раз, у нее были темные волосы, спадавшие на плечи длинными локонами. С ней был смуглый мужчина крупного телосложения, очевидно, американец. Я не знаю, кто он, но выглядел он очень важным. — Вы смотрели на Марину Грегг, когда поднимались? — Конечно. — Она не показалась вам расстроенной или, скажем, напуганной чем-то? — Забавно, что вы об этом спросили. Вы правы, именно так и было. Мне даже показалось тогда, что она вот-вот упадет в обморок. — Понятно, — задумчиво произнес Крэддок. — Спасибо. Не желаете ли еще что-нибудь мне сообщить? Макнейл невинно взглянул на него. — Что именно? — По-моему, вам очень хочется что-то сказать. — Нет… разве что… Видите ли, я немного разочарован, что вы меня совсем не подозреваете. А вдруг я первый муж Марины, о котором никто ничего не знает, за исключением того, что он был настолько неприметным, что даже имя его забыли? Дэрмот усмехнулся. — Вы хотите сказать, что женились еще в школе? — спросил он. — Или в детском саду? Ну, ладно, оставим это, я тороплюсь. Мне нужно поспеть на поезд.
3
На столе Крэддока аккуратно лежала пачка документов. Он мельком проглядел их, затем спросил, не поднимая головы: — Где живет Лола Брустер? — В отеле «Савой», сэр. |
