Прочь из дома. Немедля.

Она подбегает к дверце из кладовки.

Чем ближе, тем безумнее паника. Весь ее организм напрягся в ожидании выстрела в спину. В любое мгновение.

Осталось только двадцать футов…

Может, Гордон думает, что она прячется в глубине дома? Или стоит сейчас на коленях над обломками керамики и оплакивает погибшие сокровища?

Десять футов…

За угол, задержавшись только, чтобы схватить скользкую от крови монтировку.

Скорее за дверь!

Сакс остановилась как вкопанная, хватая воздух широко раскрытым ртом.

Прямо перед собой она увидела его силуэт, освещаемый сзади через раскрытую дверь кладовки. Значит, все-таки он опередил ее по тайному обходному пути! В отчаянии Сакс замахнулась тяжелым стальным стержнем.

Гордон еще не видел ее, но надежда остаться незамеченной испарилась, когда он обернулся и, подняв пистолет, ничком бросился на пол. В сознании Сакс промелькнул образ отца, затем его заслонило лицо Райма и больше не исчезало.

Вот она, Амелия-7303, у меня на прицеле.

Женщина, уничтожившая сотни образцов моих драгоценностей и стремящаяся забрать у меня все, лишить будущих трансакций, открыть мою «кладовую» внешнему миру. Мне не суждено позабавиться с ней. Я не стану записывать на магнитофон ее крики. У меня нет на это времени. Она должна умереть. Сию минуту.

Ненавижу ее, ненавижу ее, ненавижу ее, ненавижу ее, ненавижу ее, ненавижу…

Никто и никогда больше ничего не отнимет у меня.

Целься и спускай курок.

Из поднятого перед ней пистолета с хлопком вырвалось пламя, Амелия Сакс споткнулась и упала лицом вперед.

Второй выстрел. И еще два.

Падая, она обхватила голову обеими руками и теперь, после полного бесчувствия, ощутила нарастающую боль.

Умираю… Я умираю…

Только боль ощущалась не там, куда ее, казалось, поразили пули, а почему-то в коленях, на которые она тяжело приземлилась, причиной чего, видимо, все-таки был артрит. Сакс ощупала рукой лицо, шею, но не нашла ни раны, ни крови. Гордон просто не мог промазать с такого расстояния.

И тем не менее.

И тогда он бросился к ней. Сакс негромко охнула и приготовилась – в глазах лед, рука сжимает монтировку.

Однако его ноги протопали мимо, не задержавшись возле нее ни на миг.

Что за черт? Сакс осторожно приподнялась, морщась от боли, и обернулась. Теперь, когда свет падал с противоположной стороны, она хорошо рассмотрела мужчину, принятого ею за Гордона. Это был Джон Харвисон, знакомый детектив с ближайшего двадцатого участка. Он держал наготове свой «глок», направив его на тело только что застреленного им насмерть человека.

Только теперь Сакс поняла, что Питер Гордон неслышно зашел к ней сзади и готовился выстрелить в спину. С того места, откуда он подкрался, ему не было видно Харвисона, потому что пол под переходом из кладовки располагался на более низком уровне.

– Ну как, Амелия, не ранена? – обратился к ней детектив.

– Нет, в порядке.

– Здесь есть другие любители пострелять?

– Вряд ли.

Сакс поднялась с пола и подошла к трупу «5-22». Все пули, выпущенные Харвисоном, очевидно, настигли цель; одна попала прямо в лоб и произвела разрушительный эффект – висящий над письменным столом портрет «Американской семьи» Прескотта оказался весь забрызган кровью и ошметками мозга.

Харвисон слыл крутым копом; его неоднократно награждали за храбрость, проявленную под огнем преступников, а также за крупных наркодилеров, посаженных им за решетку. В свои сорок с лишком лет он навидался всего и теперь не обращал ровно никакого внимания на окружающую его стремную обстановку.