Ее появление было эффектным, но Парис лишь протяжно зевнул, безразлично уставившись на супругу Зевса.

    -  Дремлешь? - зло спросила Гера.

    -  Дремлю, - спокойно ответил юноша.

    -  Небось думаешь, как бы удрать от нас?

    -  Думаю, - подтвердил Парис.

    -  Ну давай думай, - хмыкнула Гера. - Но хочу тебя предупредить, что если ты отдашь золотое яблоко мне, то я дарую тебе власть над всей Азией (так в мифах у Куна. - Авт.).

    “Вот тебе и на, - подумал Парис, - получается, что Гера с Афиной предлагают мне одно и то же. Только Афина, в отличие от супруги Зевса, хочет, чтобы я завоевал эти земли огнем и мечом, потешив больное самолюбие Ареса”.

    Юноша представил, как могучие слуги несут его в роскошном паланкине в блистающий золотом дворец, где уже накрыт красующийся всевозможными яствами громадный пиршественный стол, где бьют прохладные фонтаны, а по залам дворца гуляют прекрасные птицы (павлины? А сатир их знает, были они в Древней Греции или нет. - Авт.).

    От разыгравшейся гастрономической фантазии у Париса засосало под ложечкой.

    Предложение Геры было соблазнительнее предложения Афины, но все-таки что-то мешало юноше, словно заноза в известном мягком месте.

    Но вот что?

    -  Ладно, я подумаю над твоим предложением, - произнес юноша стандартную фразу. - Дождись утра, и ты узнаешь о моем решении.

    -  Ох, смотри мне, - бросила напоследок Гера. - Знаю я таких, как ты, - морда с рождения лукавая. Но меня не обманешь, я обид никому не прощаю.

    И Гера вошла обратно в огонь, растворившись в его желто-красном пламени.

    Вот так, теперь пошли и угрозы, чего-то подобного в принципе Парис и ожидал. Как говорится: “С богами жить - по-олимпийски выть”.

    Все было у даров Геры с Афиной: и размах, и масштабность, но не было в них одной маленькой детали, созвучной сердцу Париса. Он и сам не знал, что это за деталь, пока не увидел Афродиту в дымчатом наряде, скачущую на белом единороге.

    Сойдя с мифического коня (да знаю, что не могло его быть в Древней Греции, но ведь красиво-то как? - Авт.), Афродита легко подбежала к костру.

    Запахом дивных цветов повеяло от богини любви Афродиты.

    Голова у Париса немного закружилась.

    -  Ты уже решил, кому отдашь яблоко? - весело спросила Афродита, пританцовывая рядом с огнем.

    Юноша отрицательно покачал головой.

    -  Если ты отдашь яблоко мне, - продолжала вечно молодая богиня любви, - то получишь в жены самую прекрасную из смертных женщин - Елену.

    -  Э… - начал было юноша, но тут дымчатая одежда Афродиты спала к ее ногам, и Парис с открытым ртом уставился на обнаженную фигуру богини.

    -  Что же ты застыл, словно пораженный молнией Зевса? - лукаво спросила Афродита. - Глупенький, иди же ко мне, я ведь не кусаюсь…

    Так была решена судьба великой Трои.

    Парис проснулся рано утром, когда даже солнце еще не встало, точнее, огненная колесница бога Гелиоса еще стояла в небесном гараже.

    Голова у юноши раскалывалась, словно от выпитого накануне бочонка крепкого вина. Но он-то прекрасно помнил, что никакого вина вчера не пил. Видимо, интимная близость с бессмертной женщиной давала наутро такой же эффект, как и глубокое опьянение.

    Да, дела.