Цифры? Большинство знакомых кинематографистов цифрами не особо интересовались. Как-то настораживает.

— Наверняка возникнут юридические заминки из-за смерти Сато и все такое, — с притворным безразличием сказал я. Я надеялся, до этого не дойдет. А если дойдет, юридические заминки я устрою сам.

— Нормально. Все под контролем, — сказал Брандо. И опять на его лице мелькнула эта улыбка.

Я выудил из кармана фотографию и протянул ее Набико. Он посмотрел. Я за ним наблюдал, но улыбка не вернулась.

— Вы раньше видели эту женщину? — спросил я.

— Не уверен, — ответил он, протягивая мне фотографию. — С точки зрения профессионала снимок так себе, не очень. Лицо у нее смазанное.

— Вы когда-нибудь видели Сато с этой женщиной?

Брандо задумался. Непонятно, взаправду он припоминал или раздумывал, что ответить. Запутанный мир. Наконец он покачал головой.

— Может, давно. Не помню. Я видел Сато лишь с актрисами, но ни одна из них не выйдет на солнце без очков. Видите, как солнце светит, даже сквозь дождь? Если щуришься, появляются морщины. А морщины губят карьеру.

Ну да — морщины и еще когда обгораешь до смерти.

— Видно, что снимали телеобъективом на уровне глаз. Видите, стена позади них нечеткая? Надпись не читается? Это потому что у телеобъектива очень ограниченная глубина резкости. И, конечно, диафрагма объектива тоже влияет.

— Что еще?

— Середина дня. Видите, свет относительно неконтрастный — солнце прямо над головой. Ах да, и они, мне кажется, в горах.

— В горах?

— Это только предположение. Вообще-то они могут быть где угодно.

— Почему в горах?

— Ну, по нескольким признакам. Видите, небо довольно темное? Как правило, на черно-белой фотографии небо получается бесцветно-белым — если не затемнять его фильтром.

— А они снимали без фильтра?

— Такую фотографию? А зачем фильтр? Оперативная съемка ведется не эстетики ради. Скорее всего, небо темное, потому что они высоко в горах. Возникает атмосферная дымка, а черно-белые эмульсии чувствительнее к синему свету, чем человеческий глаз, — это все технические штуки.

— Потрясающе, Брандо. А не могло небо как-то измениться при печати?

— Конечно. Его можно было вмонтировать. На компьютере, например. Но опять-таки — зачем? Другое дело — видите, как этот сектор в конце улицы, вот здесь, совсем теряет контрастность, в дымке расплывается, видите? Может, из-за ультрафиолетового излучения, а это еще один признак высокогорной съемки. Это корректируется фильтрами, но детективу такие сложности ни к чему.

— А вот это что за штучка в углу, на молнию похожа? — Я хотел вытянуть из него все, что возможно. — Я думал, это трещинка в эмульсии.

— Нет, но вы заметили интересную деталь.

— То есть?

— Это действительно что-то вроде проблеска молнии. Но не в небе, а в фотокамере. И тоже говорит нам, что фотография сделана в горах. И еще — что фотографию распечатали с кинопленки.

— Не понял.

— Камеру как следует не заземлили, в при съемке на больших высотах в воздухе много статического электричества. Да еще в камере приводы — вот вам и искорки, а на негативе проблески молний.

— Чудеса.

— Если считать за чудеса научные принципы, — пожал плечами Набико.

— Я так и делаю.

— Ну, — усмехнулся Набико, — справедливо. И зачем вам все это? Вы по-прежнему считаете, что Сато убили?

— Я знаю, что его убили.