— И брови с усами тоже?

— Да.

Мы промчались по переулкам и, опасно сманеврировав, влились в поток движения. Я вспомнил, что Человек в Шляпе, когда у него были волосы, носил еще очки, и понадеялся, что они были просто бутафорией, потому что сейчас он их не надел.

— Куда мы едем? — спросил я. Вообще-то я не ожидал, что он ответит.

— Нужно отвезти вас в безопасное место. Теперь полиция вряд ли про вас забудет. Вы наворотили дел. — Он покачал головой.

Я мог бы ему напомнить, что это они выкрали меня из тюрьмы и похитили полицейского. Или что я оказался в тюрьме только потому, что меня допрашивали по поводу убийства, которое, скорее всего, они и совершили. И тем не менее он был прав. Дел я наворотил.

— Какое сегодня число? — спросил я. Я уже которые сутки не видел ни газет, ни телевидения.

— Двадцать третье.

Сегодня финальные бои по спаррингу среди юниоров-инвалидов на международном чемпионате по боевым искусствам. Я пропустил почти весь турнир, завтра он закончится. Может, легендарный Учитель Ядо явился лично, чтобы вручить приз по ката. Или, может, там вовсю бушевал скандал из-за слухов, что Йоко Ториката переспала с судьями. Кто знает? Со мной же приключилась история, не связанная с турниром, — история, в которую никто не поверит и которая не имеет конца. И пока не случилось ничего такого, что развлечет «Молодежь Азии».

Я вспомнил первый день турнира. Как будто другая жизнь.

— Вы играете в гольф? — спросил я, вспомнив условия, которые он мне когда-то предлагал.

— Не часто. — Он пожал плечами. — Когда есть возможность.

Это был, наверное, первый прямой ответ, который я от него получил. Я решил не искушать судьбу дальнейшими вопросами. Вместо этого я стал размышлять о своих скромных пожитках, оставленных в токийском городском полицейском участке. Бумажник, регистрационная карточка иностранца и паспорт. Часы, подаренные другом из «Сейко». Они были прототипом, остались от неудавшегося эксперимента под названием «Апокалипсис-2000» — оборудованные встроенным мобильным мини-телефоном, системой глобального позиционирования, счетчиком Гейгера, кардиомо-нитором, «Тетрисом» и кучей других наворотов, которыми я никогда не пользовался. Моя испытанная папка-гармошка с вырезками для непросветленных. Записная книжка с путаными записями, которые потом будут переработаны в журнальные статьи. И фото Сато и Флердоранж. Копы, наверное, озадачатся, но допросить им будет некого. Мужчина мертв, а женщина исчезла.

И кроме того, у копов остался мой пейджер. А значит, любой, кто попытается со мной связаться, попадет на них, и его тоже втянут в этот бардак. Набико — почти наверняка. Может быть, Хиро Бхуто и, вероятно, мама Маюми. Может, мой редактор в Кливленде и даже Сара. Они, вероятно, обескураженно покачают головами — мол, ну вот, опять влип.

Я надеялся, что все так и будет. Надеялся, что они сочтут это очередным злоключением их кудесника слова и любимца молодежи, вечно ищущего приключений на свою задницу. Ибо узнай они, во что я действительно на этот раз вляпался, тут же забьют тревогу и соберут ватагу репортеров, чтобы меня «спасать». А это ничего не даст.

Я попытался набросать разные сценарии, но трудно представить, что происходит в родном офисе. Никогда Кливленд не казался таким далеким.

Человек в Шляпе слился с машиной, а машина — с дорогой. Не успели мы выехать на автостраду, как другие машины засвистели мимо задом наперед, будто стояли на ленте транспортера с турбонаддувом, а мы мчались, обгоняя их, резко лавируя, точно боксер, уходящий от смертельных ударов. Казалось, Человек в Шляпе знал, когда полоса сбросит скорость, и секунды за три до этого ловко переходил на ту, что быстрее.