У Влада Оскорбителя иногда бывал такой вид, когда он хотел живьем содрать с кого-то кожу.

— Ну, Тот-Кто-Называет-Себя-Омаром? — произнес он, и даже голос его приобрел новое качество, этакую зычность, которой я за ним раньше не замечал. Он бил по ушам как колокольный звон. — Достаточно ли ты видел чудес сегодня, чтобы рассказов о них хватило тебе на несколько лет, а?

Я неуверенно кивнул и промямлил: «Да… господин».

Что-то в моем ответе позабавило его еще больше. Он вскинул кустистую бровь, но промолчал. Потом посмотрел на Ториана, и его лицо потемнело. Никто так и не проронил ни слова.

Я тоже посмотрел на Ториана, и на его замешательство, право же, стоило посмотреть. Я рад был бы описать его, но мне не хватает слов. Как и у меня, этот незнакомый Джаксиан не укладывался у него в голове. Куда делся тот жалкий трус, который отказался помочь в спасении собственной сестры? Даже надменный богач, которого мы видели пару раз, не шел ни в какое сравнение с этим. Новый Джаксиан, казалось, готов был взять храм приступом в одиночку, убив любого жреца, который окажется у него на пути. Даже достоинство, с каким он держал свои богатырские плечи, делало его еще больше, чем прежде. Просто чудо, что делает с человеком немного удачи, промелькнула у меня слабая мысль.

Шалиаль тоже казалась удивленной, но более всего гордой. Она встретилась со мной взглядом и счастливо улыбнулась. Тут до нас обоих дошло, что она совершенно раздета. Она покраснела, и я поспешно отвернулся.

— Я поищу вам чего-нибудь накинуть, госпожа, — предложил я.

— В этом нет никакой необходимости. — Абсолютная категоричность, прозвучавшая в зычном голосе Джаксиана, остановила бы даже разъяренного быка, а я и подавно застыл как окаменевший. — Можешь сам снять свою повязку, если хочешь. В этом нет ничего зазорного.

Моя набедренная повязка промокла насквозь, так что носить ее было довольно-таки противно, но я колебался. Джаксиан расстегнул булавку, и его собственное мокрое одеяние упало на каменный пол. Я последовал его примеру.

Таким образом, единственным одетым в помещении остался Ториан.

— Что здесь происходит? — крикнул он. Действительно, это был неплохой вопрос. С каждой минутой мир становился все менее реальным.

И снова Джаксиан бросил на него опасно неприязненный взгляд.

— Что здесь для тебя? — переспросил он холодно. — Ты имеешь наше позволение уйти. — Он снова повернулся к сестре и улыбнулся. — О, Любовь Моя!

— Джаксиан! Что ты такое говоришь!

— Ты Майана! — Он склонился, чтобы снова прижаться своими губами к ее, и рука его переместилась к ее груди.

Ториан издал свой самый угрожающий рык и в два прыжка оказался рядом с ними, приставив свой меч к горлу Джаксиана.

— Это твоя сестра! Отпусти ее немедленно и прикрой срам! Это гнусность — в глазах человеческих и…

Джаксиан отпустил Шалиаль и повернулся к своему укорителю с такой ослепительной яростью, что я похолодел. Он небрежно взял меч и отшвырнул его в сторону. Тот громко лязгнул о стену у него за спиной.

Да, я видел это совершенно отчетливо.

Он взял меч за лезвие голой рукой. Конечно, само по себе это мало что доказывает, ибо оружие могло пролежать среди прочего хлама много столетий, и если бы этот меч был на что-то годен, он бы вообще вряд ли оказался там. Он, должно быть, был почти круглый, как шпага. Нет, меч ничего не доказывает.