Толпа подхватила и закружила Али, он как будто оказался среди стада испуганных слонов. И потому подняв кверху автомат, негодяй нажал на спусковой крючок.

– Назад! Назад, я вам говорю!

Человеческое стадо тут же изменило направление. Люди попрыгали на рельсы и затаились.

Мохаммед Али вихрем ворвался в главный вестибюль Южного вокзала и нос к носу столкнулся с полицейскими.

– Назад! – заорал он. – Я недоволен! Я очень недоволен!

Полицейские замерли, схватившись за пистолеты на поясе.

– Успокойся, приятель! – дружеским тоном проговорил один из них, подняв вверх руки. – Мы тебя не тронем. Просто положи свое оружие на пол. Ладно?

– Сегодня я чувствую себя отвратительно. И ни перед кем не сложу оружия.

Услышав такое, окружающие поежились.

– Слушай, не надо ухудшать и без того безрадостную ситуацию.

– Тогда дайте мне пройти! Я должен доставить почту. Вы не смеете меня останавливать, потому что это противозаконно. Знаете, есть закон, наказывающий за помехи в доставке корреспонденции. Это федеральное преступление – самое худшее из всех.

– Он явно спятил, – пробормотал один из полицейских. – Слушай, друг, давай поговорим спокойно. Меня зовут Боб. А тебя?

– Мохаммед Али.

Один из полисменов решил, что почтальон шутит. Чтобы заставить блюстителей порядка относиться к делу серьезно, Али поставил свой «узи» на одиночный выстрел и застрелил того, кто улыбался.

Остальные полисмены тотчас посерьезнели. Собственно, они попытались его убить.

Отстреливаясь через плечо, Мохаммед Али бросился к двери.

Поскольку вокруг было полно людей, стреляли редко и неметко.

Али бегал по лестницам вверх и вниз, и повсюду стражи порядка блокировали ему путь. Судя по выражениям их лиц, они его очень боялись.

Каким то чудом негодяй в конце концов сумел выбраться на крышу Южного вокзала, откуда прекрасно просматривались все подступы.

* * *

Спустя несколько часов Мохаммед Али все еще сам распоряжался своей судьбой, хотя о бегстве уже не могло быть и речи: перекресток внизу заполнили неверные всех мастей.

Единственное, что ему оставалось, – это принести себя в жертву каким нибудь впечатляющим способом, призванным прославить «Воинов Аллаха». Так называлась ячейка джихада, в которой состоял Мохаммед.

Однако проблема заключалась в том, что Мохаммед никак не мог придумать, что бы такое сделать, дабы перед ним распахнулись врата рая. У него остался всего один рожок с патронами, причем наполовину пустой.

Между тем преступное ФБР пыталось уговорить его спуститься вниз, а репортеры с почтительного расстояния выкрикивали свои просьбы и увещевания.

– Чего вы хотите, мистер Али?

– Я хочу убежать, глупец. Разве не видно?

– А почему и от чего вы хотите бежать? На вас что, оказывают давление?

– Да, да. Оказывают такие дураки, как вы.

– Давайте поговорим о давлении, Мохаммед. Что то же сделало вас несчастным. Можете объяснить, что?

– Нет, это невозможно выразить словами.

– На свете не существует ничего такого, о чем нельзя было бы рассказать. Облегчите душу! Вам сразу станет лучше.

Мохаммед Али внял разумному совету и, прислонив «узи» к гигантскому каменному крылу, прострелил дураку голову.

Больше попыток уговорить его спуститься вниз никто не делал.

Неверные из толпы предлагали Мохаммеду спрыгнуть с крыши и тем самым покончить с жизнью. Вообще то мысль неплохая. Но поскольку высказали ее неверные, Али не внял их уговорам.

В тот момент когда Мохаммед Али понял, что ему остается лишь засунуть себе в рот ствол собственного «узи», оружие вырвали из его рук.