Итак, у нас есть неуравновешенная личность, страдающая различными недугами, в том числе и душевными, которая пытается наладить свою жизнь. Молодая женщина переезжает в другой город, где находит новую работу. И едва она прибывает на место, чтобы начать все с чистого листа, как на шоссе ее останавливает полицейский – вновь повторяется тот же самый сценарий, из-за которого она увязла в долгах. А за что? Всего лишь за то, что она не включила поворотник, уступая дорогу полицейскому авто, двигавшемуся позади на высокой скорости. Так внезапно ее хрупкая новая жизнь оказалась в опасности. На протяжении тех трех дней, что Сандра Блэнд провела в камере, прежде чем наложить на себя руки, она страдала, все время плакала, раз за разом куда-то звонила. У нее был нервный срыв.

Однако Брайан Энсинья со всей ложной уверенностью, которую нам дает идея прозрачности, истолковал ее волнение и непредсказуемость как свидетельство некоего злого умысла.

Дознаватель спрашивает о критическом моменте их беседы – когда полицейский потребовал от Сандры потушить сигарету.

Ренфро: А разве нельзя было просто сказать что-нибудь вроде: «Эй, мисс, пепел вашей сигареты летит прямо на меня»? Почему вы этого не сделали?

Энсинья: Потому что в ответ она вполне могла выпустить горящую сигарету из пальцев или даже бросить ее в меня.

Ренфро спрашивает, почему в таком случае Энсинья сразу не сообщил Блэнд, какова причина ее ареста.

Энсинья: Потому что я хотел обезопасить себя, а ее держать под контролем.

Энсинья перепуган. Страх перед абсолютно безобидной незнакомкой с сигаретой в руке – это цена, которую приходится платить за отказ от презумпции правдивости. Именно поэтому Гарри Маркополос запирался дома вооруженным до зубов, ожидая, когда к нему ворвутся убийцы из Комиссии.

Ренфро: Скажите, а что именно в поведении мисс Блэнд показалось вам настораживающим? С чего вы взяли, что эта женщина может быть опасной?

Энсинья: Ну, это было понятно по тому, как она наклонялась, да к тому же она замахнулась на меня. Ясно же, что если человек сжимает кулак, то назревает стычка.

Ренфро: Была какая-то причина, почему вы не ограничились внушением?

Энсинья: Да, сэр.

Ренфро: Какая?

Энсинья: Она уже один раз ударила меня. В принципе, ничего не мешало ей сделать это снова и, может, даже вывести меня из строя.

Вступает другой дознаватель, Луис Санчес.

Луис Санчес: Вы испугались?

Энсинья: Скажем так: моя безопасность оказалась под угрозой.

И далее:

Санчес: Не хочу подсказывать вам ответы, но скажите: вот когда все закончилось, долго ли еще у вас был потом учащенный пульс, ощущался выброс в кровь адреналина? Скоро ли вы успокоились?

Энсинья: Наверное, уже по дороге домой, то есть через несколько часов.

Многие, анализируя этот случай, изображали Энсинью стражем порядка, не ведающим сострадания. Но такая характеристика не отражает реального положения вещей. Человеку, лишенному эмпатии, чувства ближнего безразличны. Энсинья же вовсе не глух к эмоциям Сандры. Одна из первых его фраз, обращенных к ней: «Что-то стряслось?» И, вернувшись к ее машине после проверки прав, Энсинья вновь спрашивает: «Да в чем дело?» Он немедленно отметил, что женщина пребывает в состоянии душевного дискомфорта. Вот только истолковал ее чувства он абсолютно неверно. Он решил, что вступает в непредсказуемый конфликт с опасной личностью.

А как предписывает вести себя в таких обстоятельствах «Тактика патрулирования»? «Мы видим, – сетует автор данного пособия, – что сегодня многие сотрудники полиции боятся применять власть, не решаются отдавать гражданам распоряжения.