Изнутри отца объял ужас. Самого дорогого человека – любимую жену, которая полвека рядом, – вот-вот пырнут ножом. Но я очень сомневаюсь, что в тот момент на папином лице отразился страх, что у него расширились от ужаса глаза, а голос повысился на октаву. Если бы вы знали моего отца и видели бы его в других стрессовых ситуациях, то поняли бы, что «испуганного» лица просто нет в его репертуаре. В критический момент он становится невозмутимым как скала. Но если бы вы не знали его, что бы вы подумали? Пришли бы к выводу, что этот человек спокоен? Безучастен? Сталкиваясь с незнакомцем, мы вместо опыта вынуждены обращаться к представлению – стереотипному. И этот стереотип слишком часто оказывается ошибочным.

Кстати, а знаете, как тробрианцы выражают удивление? Увидев Кривелли с айподом, любопытные островитяне тут же окружили его. «Они подходили поближе. Я показывал им, как работает гаджет… Они изумлялись, но при этом вовсе не ахали. (Тут рассказчик изобразил идеальное ДЕ 1–2–5). Нет. Они делали вот так (он поцокал языком): цок-цок-цок».

6

Вот вам и ответ на вопрос из главы 2: почему искусственный интеллект, вынося решения об освобождении под залог, действует гораздо успешнее живого человека? Последний, в отличие от компьютера, видит арестованного. Соломон, судья из штата Нью-Йорк, может заметить на лице обвиняемого признаки психического заболевания – стеклянный взгляд, нервное возбуждение, неспособность установить зрительный контакт. Обвиняемый стоит не дальше чем в трех метрах от него, и у Соломона есть возможность понять человека, которого он судит. Но вся эта дополнительная информация на самом деле не становится преимуществом. Удивленные люди не обязательно выглядят удивленными. Да и наличие душевных расстройств тоже далеко не всегда можно определить визуально.

Возьмем хоть такой случай, вызвавший в обществе огромный резонанс. Несколько лет назад в Техасе молодой человек по имени Патрик Дейл Уокер приставил пистолет к голове своей бывшей подруги и нажал курок, но патрон заклинило. Судья установил залог в $1 млн, но после того, как Уокер провел в тюрьме четыре дня, снизил его до $25 000 – на том основании, что за это время злоумышленник должен был «остыть». Уокер, как позже объяснил судья, до тех пор вообще не имел дела с полицией, его даже ни разу не штрафовали на дороге. Арестованный производил хорошее впечатление: «Он показался мне весьма скромным, воспитанным молодым человеком. Разговаривал очень вежливо. Был явно не глуп: отлично учился в школе, окончил университет. А эта девушка, судя по всему, была у него первой». И самое важное, по словам судьи, Уокер продемонстрировал искреннее раскаяние.

В общем, судья счел поведение обвиняемого прозрачным. Но что значит «продемонстрировал искреннее раскаяние»? Сделал ли парень скорбное лицо, опустил долу глаза и повесил голову, как делали, раскаиваясь, персонажи тысячи виденных им телесериалов? Почему мы думаем, что в подобных случаях в сознании человека происходит некая резкая перемена? Жизнь – это вам не сериал «Друзья». Лицезрение Уокера не только не помогло судье, но, напротив, помешало ему принять верное решение. Позволило отмахнуться от того непреложного факта, что Уокер приставил к голове девушки пистолет и не застрелил ее лишь потому, что оружие заклинило. И что в результате? Четыре месяца спустя Уокер, выпущенный под залог, довел свой замысел до конца.

Муллайнатан справедливо замечает:

«Какими бы ни были эти ненаблюдаемые переменные, из-за которых судьи дают неверные прогнозы, – внутренние состояния (вроде настроения) или какие-то яркие детали, которым придают слишком большое значение (например, внешний вид обвиняемого), – они служат источником секретной информации не в большей степени, чем источником ошибочного прогнозирования.