Однако с угостившимися бурбоном дело обстояло иначе. Три дохлые мыши вообще не зафиксировались у них в памяти: ни через полчаса, ни наутро они этого не вспомнили.

В состоянии амнезии – в момент катастрофического опьянения, пока их гиппокамп не вернулся к жизни – пьяницы подобны нулям, они двигаются сквозь мир, ничего не захватывая.

Одна из статей Гудвина о провалах в памяти начинается с такой истории:

«Мужчина, 39 лет, коммивояжер, проснулся в незнакомом гостиничном номере. Он испытывал легкое похмелье, но в целом чувствовал себя бодро. Его одежда висела в шкафу, сам он был чисто выбрит. Одевшись, он спустился в лобби и от портье узнал, что находится в Лас-Вегасе, а в отель заселился двое суток назад. По всему было видно, что он пил, сказал портье, но сильно пьяным не выглядел ни разу. Была суббота, 14-е число. Последнее, что зафиксировалось в памяти коммивояжера, – как в понедельник, 9-го, он сидел в баре в Сент-Луисе. В тот день он пил с самого утра и основательно набрался, но отлично помнил все происходившее примерно до 15:00, а потом, по его словам, “словно бы занавес упал ” – и память отключилась. В состоянии амнезии он прожил примерно пять дней, причем даже три года спустя данный период так и оставался для него белым пятном. Этот случай так напугал беднягу, что он потом пару лет вообще не брал в рот ни капли спиртного».

Ну не странно ли, что в состоянии полнейшего беспамятства человек вел себя вполне разумно: вышел из бара в Сент-Луисе, отправился прямиком в аэропорт, купил там билет на самолет, прилетел в Лас-Вегас, нашел отель, снял номер, повесил костюм в шкаф, побрился… и далее, очевидно, продолжал вполне успешно взаимодействовать с окружающим миром?! Однако такова природа алкогольной амнезии. Хотя гиппокамп отключается и воспоминания больше не сохраняются, но при этом вполне возможно, чтобы лобные доли, мозжечок и миндалевидное тело продолжали функционировать более или менее нормально.

«В состоянии алкогольной амнезии вы можете делать все то же, что делаете в состоянии обычного опьянения, – говорит Уайт. – Просто это не отложится в памяти. Например, вы можете заказывать товары в интернет-магазинах. Об этом мне, кстати, многие пациенты рассказывают… Вообще, люди осуществляют довольно сложные операции: покупают билеты, путешествуют, занимаются делами, но… абсолютно ничего из этого не помнят».

И, значит, по внешнему виду и поведению человека определить амнезию довольно непросто. Это все равно что пытаться по выражению лица собеседника понять, не болит ли у него голова.

«Допустим, я выгляжу поддатым или даже пьяным в дым, но я могу связно разговаривать с людьми, – поясняет Уайт. – Я в состоянии с вами побеседовать. Сходить заказать нам обоим выпить. Могу заниматься делами, которые требуют кратковременного хранения информации. Могу вполне связно рассказать вам случай из своего детства… Даже жены пьяниц со стажем признают, что, в сущности, не способны идентифицировать у мужей состояние амнезии».

Начиная в 1960-х гг. свои новаторские изыскания, Гудвин полагал, что провалы в памяти случаются только у закоренелых алкоголиков. Тогда это явление было редким. О нем писали в специальных медицинских журналах как о какой-то новой, дотоле неизвестной науке патологии. В ту пору ситуация и впрямь была совершенно иной. Взгляните на результаты одного из первых основательных исследований, посвященных питейным традициям студентов. Его проводили в конце 1940-х – начале 1950-х гг. в 27 колледжах, разбросанных по всей Америке. Студентов спрашивали, сколько спиртного они обычно выпивают за один присест. (Для удобства все возможные дозы алкоголя разделили на три типа: малая (не более двух стаканов вина, или двух бутылок пива, или двух коктейлей), средняя (от трех до пяти бутылок пива или бокалов вина, либо три-четыре коктейля) и крупная (всё, что больше средней.