|
Там не было ни сидений, ни скамеек, и железный пол был болезненно твердым, особенно, когда мы свернули с шоссе и поехали по грунтовой дороге. Дон Хуан прошептал, что мы едем к дому одного из его друзей, у которого есть для меня семь мескалито. Я спросил: - Разве у тебя самого ни одного нет? - У меня есть, но я не могу предложить их тебе. Видишь ли, это должен сделать кто-либо другой. - Скажи мне, почему? - Может быть, ты неприемлем для "него" и "ему" ты не понравишься, и тогда ты никогда не сможешь узнать "его" с тем почтением, какое нужно, и наша дружба будет разрушена. - Почему я мог бы не понравиться "ему", ведь я никогда "ему" ничего не сделал? - Тебе и не нужно что-либо делать, чтобы ты понравился или не понравился. "Он" или принимает тебя, или отбрасывает прочь. - Но если я не нравлюсь "ему", то могу я что-либо сделать, чтобы "он" меня полюбил? Двое других мужчин, казалось, услышали мой вопрос и засмеялись. - Нет. Я ничего не могу придумать, что тут можно сделать, - сказал дон Хуан. Он наполовину отвернулся от меня, и я больше не мог с ним разговаривать. Мы ехали, должно быть, по меньшей мере, час, прежде, чем остановились перед маленьким домом. Было совсем темно, и после того, как водитель выключил фары, я мог разобрать лишь смутные контуры строения. Молодая женщина, судя по акценту, мексиканка, кричала на собаку, чтобы та перестала лаять. Мы вылезли из грузовика и вошли в дом. Мужчины пробормотали "буэнос ночес", проходя мимо нее. Она ответила им тем же и продолжала кричать на собаку. Комната была большая и забитая множеством вещей. Слабый свет от очень маленькой электрической лампочки освещал окружающее очень тускло. Тут было несколько стульев, со сломанными ножками и просиженными сиденьями, прислоненных к стене. Трое мужчин сели на диван, который был самым большим из всей мебели в комнате. Он был очень стар и продавлен с самого пола. В тусклом свете он казался красным и грязным. В течение долгого времени мы сидели молча. Один из мужчин внезапно поднялся и вышел в другую комнату. Он был лет пятидесяти, темный, высокий. Момент спустя он вернулся с кофейником. Он открыл крышку и вручил кофейник мне; внутри было семь странно выглядевших предметов. Они различались по размеру и форме. Некоторые были почти круглыми, другие - продолговатыми. Наощупь они походили на пасту из земляного ореха (национальное лакомство в США) или на поверхность пробки. Коричневая окраска заставляла их выглядеть наподобие твердой сухой ореховой скорлупы. Я вертел их в руках, щупал их поверхность в течение некоторого времени. - Это надо жевать, - сказал дон Хуан шепотом. Пока он не заговорил, я не замечал, что он сел рядом со мной. |
