— А ты, оказывается, еще совсем ребенок, — рассмеялся тогда Бернар и спустя несколько секунд уже серьезно сказал: — Если бы ты хоть раз разрешила себе быть с Франсуа вот такой же искренней и трогательной, какой ты разрешаешь себе быть со мной, он никогда бы не оставил тебя. Он был бы счастлив провести рядом с тобой всю свою жизнь.

— Если бы, — невесело усмехнувшись, пробормотала Микела, неторопливо шагая по вымощенной булыжником мостовой.

Как же я могла позволить себе быть трогательной, если Франсуа терпеть не мог это качество в ком бы то ни было, мысленно продолжила она. Если он считал это проявлением слабости… А слабые люди, как он сам говорил, для него просто не существовали… Как же я могла позволить себе не существовать для него? Ведь я готова была на все, лишь бы он был рядом… Особенно когда он предложил мне носить его фамилию… Да, возможно, это было мало похоже на признание в любви… Но тогда его слова казались мне обещанием безграничного счастья, обещанием чего-то необыкновенного, чего-то поистине волшебного… Похожего вот на этот праздник…

Микела остановилась возле магазина сценических костюмов, на площади перед которым собралась шумная молодежная компания, празднующая свадьбу. Молодожены — стройная девушка в пепельном парике и пышном бархатном платье темно-пурпурного цвета и высокий парень в фиолетовом камзоле, украсивший своим завитым париком спинку импровизированного трона, устроили конкурс среди своих подданных на звание лучшего скомороха, за которое состязались их друзья и подруги, нарядившиеся соответствующим образом. Каждый из них, отвесив почтительный поклон «королевской чете», вдохновенно демонстрировал свои артистические способности под дружный хохот остальных участников празднества.

Микела с улыбкой наблюдала за этим безудержным весельем, вспомнив вдруг, как несколько лет назад вот на таком же празднике познакомилась с Винченцо, казалось, навсегда заставившим ее позабыть о предательстве Франсуа…

А оказалось — всего лишь на два года…

— Почему вы вдруг так помрачнели? — услышала она рядом тихий участливый голос и, обернувшись, увидела темноволосого парня, зеленоглазого, с тонкими чертами осунувшегося лица и следами легкой небритости на подбородке.

— Простите?

— Я спросил: почему вы так помрачнели.

Микела окинула его удивленным взглядом.

— А вы что, когда-нибудь видели меня другой?

Парень улыбнулся.

— Пять минут назад.

Микела внимательно оглядела площадь.

— И откуда же вы за мной подсматривали?

— Наблюдал, — поправил ее незнакомец.

— По-вашему, одно сильно отличается от другого?

— Конечно. Подсматривают обычно тайком, с целью выведать что-то компрометирующее, а наблюдают, не прячась, с целью узнать больше о… о предмете, вызвавшем интерес, — немного подумав, сформулировал он.

— Вот как? — насмешливо бросила Микела. — И чем же вас заинтересовал такой, прямо скажем, не отличающийся оригинальностью предмет, как я?

Парень с осуждением покачал головой.

— По-моему, вы себя недооцениваете…

— Правда? А вот по мнению другого мужчины, наоборот, переоцениваю, — вновь мысленно вернувшись к образу Винченцо, с усмешкой проговорила она.

— Кто этот идиот? — возмутился парень, устремив разгневанный взгляд на веселящуюся толпу. — Наверняка кто-нибудь из тех подвыпивших шутов?

— А вы разве не из их компании?

— Конечно нет.