— И там написана правда? — Уточнил подполковник, доливая коньяк себе в блюдечко. — Ну, что староста деревни — друид третьего ранга и ветеран Третьей Мировой, но все деньги спускает на лечение старых ран, а потому лучше сжечь его вместе с домом первыми же залпами. Ибо, цитирую: «Достойной добычи все одно не взять, а если это старый пень закопается в землю и доберется до елки, выросшей на здешнем магическом источнике, выковырять его из под корней уже не получится. А вот он оттуда атаковать магией очень даже способен».

— Сущая правда. У меня медалей лежит на две шкатулки, но этого оказалось недостаточно, чтобы какой-нибудь столичный магистр потратил на героя свое время и исцелил его последствий многократных магических травм и алхимических интоксикаций, — согласился также сидящий за столом старик по имени Мурат, собственно этим старостой и являющийся. Даже в теплом помещении кутающийся в долгополую медвежью шубу, он немного напоминал ворона благодаря длинному и чуть загнутому носу… Только вот уши, тоже выросшие с возрастом, портили все картину. — И потому деньги у меня не задерживаются, зачем они мертвецу? Насчет того как я умею прятаться — тоже правда, вам оккупировавшие деревню самураи подтвердят. Показать в каком овраге их останки закопаны? Мы там как раз и дохлых казаков по соседству хоронить будем, нечего им с нормальными людьми на одном кладбище лежать.

— Грех это, обиды свои на христианских душах вымещать, — укоризненно покачал головой священник, бурая старосту укоризненным взглядом. Но тому было чихать на него с высокой колокольни. Да и на все остальное тоже чихать. Во время боя выскочивший на улицу в одной рубахе старый друид сначала пропотел, потом простыл и как результат подхватил воспаление легких. Однако вместо того чтобы пойти к Олегу решил вылечиться сам. Травами. Нет, справиться то с болезнью у него вполне успешно получилось, только вот обладавшая целительными способностями сибирская флора являлась даже для сильно мага природы жутким аллергеном. А для обычных людей сок зелени с грядом Мурата являлся и вовсе боевым отравляющим веществом контактного действия. — Да и опасно. Вот как пить дать штук пять-шесть упырей восстанет и по округе разбежится!

— У нас оттуда еще не одна падаль не вставала, на дне оврага костехватка растет, — успокоил его Стефан, который выглядел как жертва атаки стаи бешеных кошек из-за покрывающих лицо царапин. Жены, которым в числе прочих Полозьевых пришлось отражать вражеский десант, не простили супруга за недавний загул. Да еще и высказали сибирскому татарину польского разлива свое «Фе» за то, что тот отсутствовал дома в столь важный для них момент. — Ходить туда в одиночку правда то еще занятие для самоубийц и склоны по весне от молодых ростков пропалываем… Но недостатка в желающих там поработать нет, ведь за пяток сушеных кустиков во Владивостоке аж целую серебряную монету дают.

— И все равно — негоже! — Продолжал стоять на своем священник и, кажется, даже собрался стукнуть по столу массивным кулаком. Но потом еще раз осмотрел свою аудиторию и передумал. Видимо понял, этих и выстрелом и в потолок не пронять. Или даже в лицо… Только вот за последнее они стрелка той самой костехватке и отдадут, несмотря на духовное звание. Возможно даже живого.

— Отец Николай, успокойтесь, — подполковник снова отхлебнул из блюдечка.