Анита сделала шаг ей навстречу.

– Твой отец часто говорил: «Мама, если дочка не расправит крылья, она когда-нибудь совсем разучится летать». Его очень беспокоило, что ты совсем не думаешь о себе, что у тебя нет собственной жизни.

– Я знаю.

Элизабет не хотелось говорить на эту тему. Это было бы слишком больно. Вытерев слезы – она и сама не заметила, как заплакала, – Элизабет взглянула на Аниту:

– А ты? Что будет с тобой?

– Как-нибудь справлюсь.

Эти слова ничего не значили, но других она от Аниты не дождалась.

– Я позвоню тебе из Нью-Йорка, проведаю, как ты здесь.

– Буду очень рада.

Они замолчали. Элизабет вдруг страшно захотелось, чтобы ее отношения с мачехой сложились по-другому, чтобы они могли взяться за руки и утешить друг друга. Но было уже слишком поздно что-то менять.

– Ты считаешь, что мы упустили шанс стать ближе? – спросила Анита.

Элизабет кивнула. Она не знала, как еще среагировать на этот вопрос.

– Как жаль! – сказала Анита. – Но обо мне ты не беспокойся, дорогая. Все будет в порядке. Когда я выходила замуж за человека, который был на четырнадцать лет меня старше, я ведь понимала, что он умрет раньше. Я всегда знала, что когда-нибудь останусь одна.

– Мне так тебя жаль, – проговорила наконец Элизабет. – Позвони, если тебе вдруг станет очень одиноко. – Она сделала шаг в сторону, ей захотелось побыть одной. – Пойду-ка я спать. Завтра в шесть вставать.

Она направилась к дому, пытаясь идти уверенно, не оглядываясь. Оказалось, это не так-то просто.

Поднявшись к себе в комнату, Элизабет выглянула в окно.

Анита по-прежнему стояла в саду, ее плечи дрожали. Даже при тусклом свете луны Элизабет увидела, что по щекам у нее катятся слезы.

Анита смотрела на розы.

Элизабет стояла перед табло в аэропорту Нашвилла.

Рейс на Нью-Йорк отложили на два часа.

Тяжело вздохнув, она зашла в ресторан, села у окна и принялась наблюдать за тем, как взлетают самолеты.

Она изо всех сил гнала воспоминания, но они нахлынули на нее с новой силой. Ты не живешь своей жизнью, она проходит мимо тебя.

Если бы только в ее власти было изменить это. Может, надо сесть в самолет и полететь в совсем незнакомые места? Но куда? В Париж? В Непал? У нее даже не было с собой паспорта. А в целом мире имелось только одно место, где ей хотелось бы сейчас очутиться.

Дома. В ее доме на берегу океана.

А она вот сейчас полетит в Нью-Йорк, где ей опять придется подстраивать свою жизнь к интересам Джека.

– Я не хочу в Нью-Йорк, – прошептала она.

Элизабет посмотрела на часы и приняла решение.

Она встала из-за стола, расплатилась с официантом и направилась к газетному киоску, где купила конверт и пачку почтовой бумаги – единственной, какая там была, с шапкой наверху в виде фотографии поместья Элвиса Пресли и надписи: ЭЛВИС ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС В ПРЕКРАСНОМ ШТАТЕ ТЕННЕССИ.

Элизабет вернулась в ресторан, села на прежнее место и начала писать письмо:

Дорогой Джек!

Я люблю тебя. Мне кажется очень важным начать письмо с этих слов. Мы постоянно говорим друг другу об этом, и я знаю, что говорим искренне. А еще я знаю, что этого уже недостаточно, ты ведь понимаешь, о чем я? Ни тебе недостаточно, ни мне. Мы прожили вместе двадцать четыре года. Когда мы только поженились, я и не хотела ничего другого. А теперь все изменилось, я почувствовала необходимость начать собственную жизнь. Боюсь, не сделав этого сейчас, я не решусь уже никогда. А теперь перехожу к самому главному: я не вернусь в Нью-Йорк, по крайней мере сейчас.