Сандерс слушал вполуха. Он пытался понять, что может означать тот факт, что кто‑то – неважно, Гарвин или кто‑то из «Конли‑Уайт» – отдал распоряжение провести инвентаризацию завода. Как правило, это делают, когда собираются продавать оборудование. Тогда результаты описи прилагают в момент сдачи имущества и…

– Том, ты слушаешь?

– Слушаю.

– Так вот, я и говорю тому парню: «В первый раз слышу». Ну, это я насчет ультрафиолета и чипов. Мы, говорю, эти микросхемы тыщу лет вставляем в телефоны, и до сих пор не было никаких жалоб. А он мне и отвечает: «А, ну да, на готовые микросхемы ультрафиолет не действует. Он оказывает вредное влияние при производстве микросхем»! Я говорю: «А мы их и не производим». А он мне: «Да, я знаю». Вот и объясни мне – какого черта он беспокоится о том, какой сорт стекла мы используем в светильниках? А, Томми? Ты слышишь? Что все это значит? К концу дня по нашему заводу будут ползать пятнадцать ревизоров! Ты только не говори, что это рутинная проверка!

– Да, на рутинную проверку это не похоже.

– А я тебе скажу, на что это похоже: на то, что они собираются продать завод кому‑то, кто занимается производством микросхем. Вот на что это похоже! И все помимо нас.

– Я согласен с тобой – похоже на то.

– Чертово начальство, – ругнулся Эдди. – А я‑то надеялся, что ты меня утешишь, пообещаешь, что этого не произойдет. Слушай, Том: люди возмущены, я, кстати, тоже.

– Понимаю.

– Ко мне пристают с расспросами – кто‑то только что купил дом, у кого‑то жена ждет ребенка, и все хотят знать правду. Что мне им говорить?

– Эдди, у меня нет никакой информации.

– Господи, Томми, но ты же начальник отдела!

– Я помню. Дай‑ка я позвоню в Корк, спрошу, что там делали бухгалтеры, которые торчали у них на прошлой неделе.

– Я говорил с Колином еще час назад. Управление посылало к ним двух человек на один день. Все было очень корректно, не то что у нас.

– Никакой инвентаризации?

– Никакой инвентаризации.

– Ладно. – Сандерс вздохнул. – Дай мне время во всем разобраться.

– Томми, – сказал Эдди, – я и так тебе уже все сказал. Мне кажется странным, что ты еще ничего не знаешь.

– Мне тоже, – согласился Сандерс. – Мне тоже…

Повесив трубку, Сандерс набрал буквы К‑А‑П в буфере памяти, чтобы вызвать Стефани Каплан. Она могла знать, что происходит в Остине, и он надеялся, что она ему все расскажет. Но помощник Стефани сказал, что она еще не появлялась в своем кабинете. Сандерс позвонил Мери Энн, но ее тоже не было на месте. Тогда он попытался найти Макса Дорфмана в отеле «Четыре времени года», но телефонистка сказала, что его номер занят. Мысленно Сандерс пообещал себе отыскать Макса попозже, днем. Ведь если предположения Эдди верны, это значит, что его, Сандерса, выкинули из обоймы, а это уже скверно.

Но по приезде на работу он может поднять тему закрытия завода в разговоре с Мередит после утреннего совещания. Перспектива общения с Мередит не очень‑то его привлекала, но это было лучшее, что он сейчас мог сделать. Все равно выбора у него не было.

Когда Сандерс поднялся на четвертый этаж, в конференц‑зале никого не было. В дальнем конце комнаты на демонстрационной доске висел чертеж «мерцалки» в разрезе и схема сборочной линии завода в Малайзии.