Он ощутил при этом биение ее сердца. Это успокаивало и пугало его. То, что он мог потерять ее — да еще и потерять себя — пугало его еще сильнее. Но он хотел показать себя достойным ее любви и доверия. Пока что он мог отвечать верой в нее.

Осирис осторожно опустил ее скарабея сердца в алебастровую вазу и закрыл крышкой. Он прочитал заклинание, чтобы запечатать ее липкой смолой дерева, он не смог найти вещество, способное растворить эту смолу. После этого он вызвал своего скарабея сердца — сияющий золотой бриллиант был обрамлен колосками цвета солнца вместо крыльев.

— Красивый, — сказала она, когда он протянул скарабея ей.

Было странно ощущать свое сердце в руках другого. Его сердце было окутано Исидой. Она поймала его тело и душу. Он стоял в тени ее крыльев и понимал, что он был добровольным узником, он сам протянул запястья для оков, но знал, что ничто в мире не могло так его порадовать.

То, что они делали, было безумием. Но разве любовь не была формой безумия? На долю секунды он задумал, что, может, его любовь была ее чарами, заставившими его сделать то, что было ему не свойственно. Но он отогнал мысль. Он все еще управлял своими желаниями. К тому же, даже если Исида околдовала его, ему было все равно.

Он видел болезнь любви у других, но Осирис не понимал этого раньше. Теперь он узнал это состояние в себе. Исида была пьянящим цветком, и он не мог противостоять ей. Попробовав ее, он оказался в плену. Он был наполнен ее медовой пыльцой. Если это утянет его на дно, если он утонет в ее объятиях, то его жизнь была прожита не зря.

Исида была его целью.

Исида была всем для него.

Он всю жизнь искал ее, не понимая этого.

Осирис смотрел, как Исида опускает его скарабея сердца в свою синюю вазу и запечатывает. Она повернулась к нему.

— Нужно быть осторожными с Сетхом, — сказала она, отвлекая его от мыслей. Исида отошла на несколько шагов и вернулась. — Скоро разольется Нил, если я не ошибаюсь?

— Да. Я рассчитал, что он разольется, когда посевы подрастут. Рановато, но время еще есть.

— Тогда тебе нужно сделать вот что. Иди туда сегодня и подними уровень воды в Ниле, даже если еще рано. Вода нахлынет, и я смогу направить эту силу в свои чары. К тому же, это хороший знак.

Когда Осирис согласился, что такое можно сделать, она продолжила:

— Когда солнце скроется за горизонтом, отправляйся к горе Бабель. Держи мое сердце при себе. Я потрачу часы перед этим, чтобы пересечь небеса, скрыть наши дела и подготовить заклинание. Когда солнце сядет, я прибуду на гору Бабель и найду тебя. Когда мы встретимся на горе, спрячемся в темных тенях между ночью и рассветом, а после этого ничто не сможет нас разлучить.

Исида знала, что просит от него слишком много, но для них не было другого способа остаться вместе. Она не знала, сможет ли направить нужную силу для такого сильного заклинания. Если он дрогнет по пути, чары не сработают, и она потеряет его во многих смыслах.

— Уверен, что хочешь этого, Осирис? Как только мы будем связаны, никто не сможет встать между нами. Даже смерть. Это серьезное решение. Если ты сомневаешься…

Осирис провел рукой к ее шее и склонился, чтобы поцеловать ее губы, прервав ее слова, надеясь, что передаст глубину своих эмоций в этих объятиях. Он притянул ее к себе, и, когда она сдалась, а напряжение покинуло ее плечи, он прошептал:

— Мы разойдемся сейчас, как запланировали, а до нашей встречи этот поцелуй — моя тайная клятва. Пусть Сетх выступает против нас. Пусть звезды пытаются нас разлучить. Пусть запрещает Амун-Ра. Мы объединимся по своей воле, по своему желанию, свяжем наши души в свете любви.

— А если у меня не получится? — тихо спросила она.