Рация Али заработала на его частоте, и голос Штотца сказал:

– Ветер усиливается.

– Яйца находить все труднее, – ответил Али, – хотя я уверен, что они здесь еще есть. Импульсы слишком близки к уровню шума, чтобы можно было взять направление. Надо отходить дальше...

Их перебил голос Джаспера:

– У нас проблема.

И он подал сигнал всем освободить рации. Али переключился на канал, который они договорились сделать общим с татхами.

Джаспер сказал:

– Барометрическое давление падает, ветер заходит к югу. На карте погоды картина такая, будто на час от нас к востоку образуется группа воронок. Тебе слово, Лоссин.

Донесся голос Лоссина, повторяющего все это для своих коллег. После быстрого обмена мнениями Лоссин спросил:

– Сколько руды в трюме?

– Примерно шестьдесят процентов от намеченного количества.

Еще разговоры. Али огляделся. На пройденной им дороге отзывались исчезающие импульсы, но он не стал ими заниматься. А несколько яиц там еще могут найтись. Он сказал об этом, и Штотц согласился.

– Работаем еще полчаса, потом уходим, – предложил инженер.

Снова Лоссин перевел это своим, потом донесся его низкий голос:

– Согласовано.

От прилива адреналина разум Али дернулся, будто пытаясь что‑то достать, но уперся в ватный барьер, и Али засмеялся про себя. Фиг тебе, эсперит, подумал он, огибая зубчатый край обломанной скалы.

Тщательная триангуляция обнаружила, наконец, приличную кладку яиц в заполненной водой глубокой трещине. Когда Штотц подошел со сборщиком яиц, Али помог ему втащить машину по круче. Даже на своих восьми ногах машине трудно было передвигаться вокруг слишком растресканных и крутых куполов.

Эти полчаса прошли как полдня – ноющие синяки и замутненное сознание. Потом был обратный путь, медленный и осторожный, – цоканье ног сборщика яиц по скалам, задающее ритм сосредоточенности Али. Он почти полз – не было времени, чтобы падать и собирать все снова. Они со Штотцем не разговаривали, поскольку ветер был так силен, что даже крика не было бы слышно.

Али вздохнул с облегчением, увидев наконец лодку для погрузки руды. Он добрался до нее одновременно со Штотцем. Штотц загнал сборщик яиц в лодку и включил его на реверс. Аппарат начал выгружать яйца в контейнер, а Штотц вышел обратно на пандус и сказал:

– На этом склоне есть работа как раз на двоих. Ты нашел что‑нибудь побольше?

– Нет. Я почти все собрал, остались только мелкие крупицы. Наверное, те, что упали на камни и разбились.

У них за спиной частое звяканье рудных яиц, выпадающих из хобота сборщика, замедлилось и затихло. Штотц вывел машину обратно и направил прочь от лодки.

– Вот сюда. Они двинулись.

– А где Викинг? Я его не видел, – заметил Али.

– Пошел дальше в поле с татхами. При таких помехах мы его вряд ли услышим, пока он не подойдет ближе. Но там что‑то много – больше, чем может заглотать один сборщик.

– Нам их надо бы еще дюжину.

– Нам надо бы еще сборщиков, еще машин и дополнительный корабль, а когда все это будет, не помешает хорошая погода, ясное солнышко и красавицы для развлечения одичавших Вольных Торговцев, чтобы танцевали вокруг бассейнов с горячей минеральной водой и кормили нас очищенными фруктами.

Штотц редко снисходил до острот, и Али нравилось, когда это происходило. Они старались двигаться как можно быстрее – однажды Али подхватил старшего инженера, когда тот споткнулся. В другой раз Штотц поймал Али за воротник, когда у него нога соскользнула с покачнувшегося камня, который был с виду надежен, и он чуть не нырнул в лужу грязи.

Они добрались до кладки.

– Кажется, мы здесь сможем взять три груза, – сказал Штотц.