Ни одна из подружек Мадура никогда не давала интервью, так что все это были лишь слухи и сплетни. Сам Мадур ни с кем не делился подробностями личной жизни, ибо был человеком довольно скрытным, несмотря на принадлежность к столь склонной к саморекламе киноиндустрии.

Реймонд, однако, считал, что слухи эти оправданны. И положение, и деньги, и почти сверхъестественная мужественная красота Мадура Гадгила гарантировали ему необыкновенный успех у женщин, которым здоровый взрослый мужчина не может не пользоваться. Даже сам Реймонд до знакомства с Жаклин не был обделен женским вниманием, а уж ему-то не сравниться с тем ни внешностью, ни влиятельностью, ни состоянием. Положение Мадура и вынуждало приятелей встречаться в отеле, а не друг у друга в гостях. Таким образом, не возникало лишних неудобств и натянутости. В прошлом году, когда Вудроу лежал в клинике и они собрались играть в его палате, мистер Гадгил появился в сопровождении двух телохранителей, первый из которых провел вечер в углу комнаты, а второй — у дверей снаружи. Всем было немного неуютно…

В отеле же в этом не возникало необходимости. Там все было устроено администрацией: представители службы безопасности размещались в двух соседних номерах, не привлекая к себе внимания компании и окружающих. Помимо этого охрана отеля позаботилась о том, чтобы никто, кроме лиц, указанных высоким гостем, не мог получить ключ от частного лифта. Кабина была оснащена системой видеонаблюдения так же, как и коридор перед апартаментами.

Реймонд поднялся на этаж и подошел к двери, которая немедленно распахнулась. Очевидно, его прибытия ждали.

— Добрый вечер, мистер Кармайкл, сэр, — приветствовал его дворецкий.

— О да, Ричард, вы правы, — согласился Реймонд, заходя в номер, — в высшей степени приятный вечер.

— Надеюсь, вы провели незабываемый медовый месяц, сэр, — продолжал дворецкий в своей неизменной безупречно вежливой манере. Реймонд всегда подозревал, что тот обучался в школе дворецких в Великобритании.

Ричард был высок, лет сорока с небольшим от роду, с глубоким чувством собственного достоинства. Администрация отеля предназначила его в качестве дворецкого в президентские апартаменты на субботние вечера, когда высокий гость собирал у себя друзей. Он был всегда предельно вежлив и предупредителен, его внимание к мельчайшим деталям казалось просто невероятным, так же как и феноменальная память на имена, привычки гостей, лица.

— Да, все было просто замечательно. Спасибо, Ричард, — ответил Реймонд. — Токио — изумительный город, удивительно интересный.

— А миссис Кармайкл?

— О, она тоже изумительна, — усмехнулся Реймонд.

Дворецкий позволил себе сдержанную улыбку.

— Если мне дозволено будет высказать свое мнение, замечу, что вы хорошо выглядите, сэр, в высшей степени хорошо, сэр.

— И чувствую себя так же.

— К сожалению, не могу сказать того же о мистере Стреннинге, сэр, — отозвался Ричард, понизив голос до полузаговорщицкого шепота.

— О?.. Неужели Вудроу болел, пока я был в отъезде? — Реймонд знал, что трио продолжало собираться и в его отсутствие, приглашая вместо него того или другого знакомого.

— Нет-нет, мистер Кармайкл, сэр. Физически мистер Стреннинг в прекрасной форме. Мне кажется, он переживает период острого душевного дискомфорта. А сегодня вечером он даже позволил себе повысить на меня голос, что уж совсем не похоже на мистера Стреннинга.

Да, действительно, на Вудроу это было не похоже.