Пилот включил программу запуска и поднял передний трап. Люк под рубкой закрылся с механическим лязгом.
— Катер загерметизирован и готов к отлету, — отрапортовал он.
Вариил выслушал все так же рассеянно и кратко ответил:
— Стартуй.
Септимус взялся за рычаги управления. Двигатели заревели громче, почувствовав его руку, и по коже пробежали мурашки. Глубоко вздохнув, он вывел корабль из тесного ангара в открытый космос.
— А вы думали о том, что можете ошибаться? — спросил он Живодера. — Я имею в виду, насчет того, что Талос должен выжить.
Апотекарий кивнул:
— Это приходило мне в голову, раб. И этот вариант тоже кажется мне любопытным.
Минуты проходили в темноте, но не в тишине.
Талос оглядывал подземелье сквозь красную завесу. Линзы шлема без всяких усилий пронзали мрак подземного коридора. Краем глаза воин видел тактические данные — непрерывно проматывающиеся по ретинальному дисплею столбцы крошечных белых рун. Пророк не обращал на них никакого внимания, за исключением жизненных показателей брата. Те были в пределах нормы.
Тсагуальса так и не стала им настоящим домом. Прогулка по ее заброшенным залам порождала что-то вроде тревожной меланхолии, но не ярость и не подлинную печаль.
Смертная рабыня пробыла с ними недолго. В первые же несколько минут они обогнали хромую и теперь бесшумно скользили по коридорам, пытаясь засечь вокс-передачи братьев. Какое-то время Талос слышал ее крики и плач во мраке далеко позади. Он заметил, как Кирион вздрогнул, — несомненно, это невольная физическая реакция на ее страх. Рот пророка заполнился кислой слюной. Напоминание о затронувшей брата скверне — пусть безопасной и почти незаметной — было ему неприятно.
— Лучше бы она осталась на равнинах, — передал Кирион.
Талос промолчал. Он шагал впереди, выбирая дорогу в путанице туннелей и прислушиваясь к перекликающимся в вокс-сети голосам. Братья из других Когтей смеялись, готовились к сражению и клялись выпустить эльдарам кишки, прежде чем сами падут в бою.
Его губы за наличником шлема скривились в улыбке. Забавно было все это слышать. Остатки десятой и одиннадцатой рот стояли на краю смерти, были загнаны в угол, как крысы, и все же никогда их голоса не звучали столь оживленно.
Малкарион доложил, что он в одиночестве идет по самым близким к поверхности туннелям. Когда Когти запротестовали и возмущенно завопили, что он должен сразиться рядом с ними, военный теоретик обозвал их глупцами и отключил вокс-связь.
Они нашли Меркуция и Узаса меньше чем через час. Первый обнял Узаса и сжал его запястье в традиционном приветствии. Второй стоял молча, с отсутствующим видом и хрипло дышал в вокс. Все они слышали, как Узас облизывает зубы.
— Другие Когти готовятся держать оборону в таких же залах. — Меркуций указал на северный и южный дверные проемы, раскрытые настежь, потому что сами двери давно распались в прах и превратились в воспоминание.
Талос понял, что брат имеет в виду: два выхода делали оборону зала относительно легкой по сравнению с другими помещениями сходного размера, и в то же время оставляли им место для маневра. Меркуций снова поднял руку, и Талос, проследив за ним взглядом, увидел отверстие высоко в западной стене. Когда-то оно вело в лабиринт технических коммуникаций.
— При отступлении они хотят воспользоваться служебными туннелями.
— А мы туда влезем? — поинтересовался Кирион, тщательно проверяя болтер. — Они были построены для сервиторов. Когда мы бежали отсюда, половина ходов оказалась для нас слишком узкими.
— Я проверил ближайшие туннели, — ответил Меркуций. — Несколько заканчиваются тупиком, но всегда есть обходные пути. |