— … В общем, да.

Хондо бросил подкову на наковальню и застучал молотком. Яркие искры полетели во все стороны.

— Женщины всегда ждут неприятных сюрпризов от незнакомых мужчин, особенно, когда те застают женщин одних.

Энджи вспыхнула, гордо подняла голову и направилась к дому.

До нее донеслись слова Хондо:

— Я внимательно осмотрел все прежде, чем спуститься в долину. С тех пор, как прошел дождь, ни один всадник не покидал ранчо.

Подковав мустанга, Хондо отвел его в загон и взялся за других лошадей. В сгущавшихся сумерках он подрезал копыта и принес новые подковы.

Прибив две к передним копытам огромной рабочей лошади, Хондо закурил и вышел посмотреть на уже темневший горизонт.

Ему очень понравилась местность. Толковый человек мог бы здесь хорошо и удобно обосноваться. Однако, странно, что женщина живет здесь одна, да и какой мужчина бросил бы такую женщину… но, быть может, он мертв?

Хондо видел, что дом и все хозяйственные постройки были возведены умелой и, несомненно, мужской рукой. Но уже давно здесь не было мужчины, и постепенно ранчо приходило в упадок и разрушалось.

Дом был сложен из ладно пригнанных крупных камней и служил не только жилищем, но и надежной крепостью для его обитателей. Строил его, наверное, отец Энджи. Хорошо был сделан и загон.

Но уже давно все хозяйство нуждалось в ремонте: старая прохудившаяся крыша, засорившийся колодец, размытая дождем канавка, по которой на огород текла вода поливки.

Итак, отец Энджи давно умер, а ее муж, таинственный незнакомец, не занимался ранчо.

А женщине одной здесь не управиться. Хондо задумчиво повертел в пальцах сигарету, затянулся в последний раз и швырнул ее на землю, придавив носком ботинка. Нужно заканчивать работу. Смеркалось. Сюда ночь приходила раньше, чем на равнину, которую все еще освещали лучи заходящего солнца.

Он слышал, как хлопнула дверь и украдкой взглянул на Энджи. Она прошла мимо него не останавливаясь прямо к колодцу. Возвращаясь, Энджи задержалась у дверей кузницы. Хондо, словно не замечая ее присутствия, продолжал стучать молотком по раскаленной подкове. Вдруг он услышал голос Энджи:

— Мистер Лэйн.

— Да, мэм.

— Вы угадали, я солгала. Мой муж что-то не возвращается. Ему уже давно пора быть дома.

Хондо кивнул.

— Его могли убить апачи.

Она вздрогнула, пораженная его равнодушным тоном.

— Нет! Здесь может быть тысяча объяснений.

— Но среди них присутствует и мое.

— Ведь с апачами заключен мирный договор…

— Миссис Лоуи, — Хондо выпрямился и бросил молоток, — мой совет: собирайте вещи, берите ребенка и уезжайте отсюда. Я провожу вас. Вождь апачей, Витторо, созывал совет старейшин. Я везу донесения в город.

— Нет, — она отрицательно покачала головой. — К нам апачи всегда относились хорошо. Правда, я не знаю Витторо, но многие индейцы приезжали к нам и свободно брали воду из колодца.

— Зато я его видел, — ответил Хондо. — На гриве его коня болталось двадцать скальпов. Если индейцы восстанут, житья белым здесь не будет.

Но на Энджи его слова не подействовали.

— Меня, то есть нас, они-то уж не тронут. Мы с ними всегда мирно уживались.

Хондо взял щипцы и зажал подкову. Снова в вечерней тишине раздались мерные удары молотка по наковальне. Потом он подобрал гвозди и приподнял копыто у лошади. Работа вскоре была закончена, Хондо выпрямился, с наслаждением разогнул затекшую спину и слегка улыбнулся. Вдруг из-за кустов выскочил, виляя хвостом, Сэм, он остановился в нескольких ярдах от людей и сел на землю. На морде у него белели комочки белого пуха, — не иначе, как на зайцев охотился этот полудикий пес.