Чтобы не создавать перерывов в работе склада, не было единых для всех смен – каждый выходил по собственному графику. Ни у кого из очевидцев не вызвало удивления, когда машина под номером «сто семнадцать» заехала на прямоугольник с тем же номером, обозначенным синей краской на бетонном полу.

– Не стрелял, никого не убивал. Я только водитель, поэтому поручили…

Он говорил по-русски без акцента. Похоже, учился где-то в России или работал.

– У меня свой интерес, мне твои подвиги до фонаря. Гонорар на месте?

– Должен быть там.

– Сходишь возьмешь. И принесешь мне в клюве.

– Никакой подставы, друг.

В ответ на «друга» Сиверову мучительно захотелось переломать бандиту нос. Но Глеб сдержался.

– Вот и сходи.

По лицу чеченца было видно – он ничего не знает наверняка. Так оно, скорее всего, и есть: о ловушке не сообщают на общем собрании, в лучшем случае два-три человека в курсе дела.

– Я все равно на тебя не похож.

– Почему? Рост такой же, комплекция. Волосы даже посветлее, но каши маслом не испортить. Короче, встал и пошел, – жестко закончил Сиверов.

Добрались до места вдвоем, не показываясь на открытых участках. Глеб уже мог различить в крайнем вертикальном ряду чуть сдвинутую картонную коробку. Где-то там пакет – под ней или сбоку. А может, внутри? Чеченцы щедро отмеряли время на пересчет и осмотр купюр.

Не здесь ли собака зарыта?

– Сперва сам пересчитаешь, потом мне отдашь.

– Потом ты меня пристрелишь, – чеченец решил затребовать хоть какие-то гарантии.

– Может быть. Зависит от твоих товарищей.

Если второй раз решили меня прокинуть, тогда точно пристрелю. А если там все в порядке, зачем мне твоя жизнь?

– Как ты меня распознал?

– Неси бабки – узнаешь. По моим прикидкам, твои шансы пятьдесят на пятьдесят.

«Почтальон» попытался еще покачать права, но Сиверов свои разъяснения закончил, теперь аргументом стал передернутый затвор. Покрутив головой, чеченец стал медленно сдвигаться в нужную сторону, до Глеба долетел шепот молитвы на арабском.

«Молись-молись. Может, понадобится. Как мне быть, если в пакете действительно окажется полная сумма?»

Сиверов вдруг осознал, что всерьез не рассматривал этот вариант и свои возможные действия.

Согласно роли надо выполнять требования и сматываться – зачем профессионалу-цинику рисковать дальше?

Трясущимися руками боевик вытащил прозрачный пакет из щели между коробками. Поднял вверх и показал Сиверову. Тот знаком напомнил: открыть, пересчитать. Руки по-прежнему тряслись – как только чеченец снял резинку с первой пачки, купюры веером скользнули на пол.

Он испугался. Вдруг этот русский с тонкими губами и безжалостным серо-стальным взглядом решит, что деньги он выронил специально – нырнуть за ними на пол и ускользнуть.

Застыл с виноватым лицом, ожидая указаний.

Подбирать или нет? Знаками робости и нерешительности Глеба трудно было ввести в заблуждение. Он знал, как быстро в случае чего происходят метаморфозы: трус с дрожащими поджилками оборачивается мясником, способным разделать человека, как баранью тушу.

Переместившись повыше, Сиверов дал добро.

Боевик восстановил пачку, попытался ее выровнять и начал считать, откладывая по одной купюре. Глеб не пытался внимательно следить за их мельканием, ему сейчас не важна была точная сумма. Почему враги выделили много времени на подсчет и осмотр купюр? Чтобы подчеркнуть свою честность в оплате? Или…

Чеченец вдруг замер, рассматривая очередной лист «зелени».