– Спасибо. Я вот только хотел поинтересоваться: что для вас Интернет – цель или средство? Что заставляет вас уединяться, когда рядом столько симпатичных людей?

– Это социологический опрос? – осведомился кто-то.

Потом раздалось сразу несколько полусерьезных-полушутливых выкриков, общий смысл которых сводился к тому, что Интернет – это круто.

Появился главный менеджер «точки» – возможно, работница за стойкой сообщила ему о странном поведении одного из посетителей. На полпути опознал шефа и застыл рядом, ожидая указаний.

– В Интернете, конечно, много хорошего, но все равно это суррогат, – попытался объяснить Кормильцев. – Суррогат знания, общения и так далее.

В глазах, обращенных на него, мелькнуло недоумение. Как это понимать: человек, который открыл интернет-кафе, проповедует о недостатках своего же дела? В следующий момент взгляды вернулись к экранам: проповедь не вызвала у посетителей интереса, личные мотивы –Кормильцева – тем более.

Он попытался повысить голос, еще раз привлечь к себе внимание. Несколько человек вышли, демонстративно громко отодвинув кресла. Сидевший рядом парень посмотрел с нескрываемым раздражением и громко бросил в лицо Кормильцеву ходовой лозунг продвинутой молодежи:

– Fuck you!

– Точно, – поддержал девичий голос сзади. – Достал уже.

Кормильцев еще постоял, но нервный спазм в горле мешал ему продолжать. Выйдя из кафе, он медленно пошел по улице. Менеджер на всякий случай вышел следом и молча сопровождал хозяина, разумно воздерживаясь от комментариев.

– Возвращайтесь на рабочее место, – бросил, наконец, Кормильцев, и менеджер исчез.

Бизнесмен сел в машину, провел ладонью по лицу, стирая след свежей неприятности. Что будет дальше с этой молодежью? Будет ли у них болеть душа за свою страну или им все равно, где щелкать «мышью» – в Москве, Амстердаме, Нью-Йорке?

Извлеченный из внутреннего кармана, появился на свет тоненький фотоальбомчик всего на дюжину фотографий. Как некоторые носят с собой фотографию ребенка, так Кормильцев с некоторых пор носил снимки людей, ставших самыми близкими. Восемь человек – все, кому он помог и помогает до сих пор. Не суть важно, хороши они или плохи, важно, что люди оказались в дерьме и никто не протянул им руку.

Вот жутковатое лицо контрактника, обгоревшего при аварии «вертушки», вот раздутые ноздри и тонкие брови молодого красавца-ингуша, вот рябой спецназовец, вот интеллигентное лицо капитана ВВС, вот выпученные глаза бывшего завскладом.

В первую чеченскую это было обычным явлением. В войсках царил полный бардак, и оружием торговали вовсю.

Кого-то фээсбэшники ловили с поличным. Но тут же сверху следовал сигнал замять дело, не предавать его огласке. Чтобы окончательно не дискредитировать армию, не возбуждать среди рядового состава неприязни к офицерам, торгующим жизнями бойцов.

В конце концов в ФСБ решили действовать по-другому. Необходимо было заставить самих боевиков с осторожностью относиться к подобным сделкам. Выбрали для этого склад Бубнова и сверхсекретным образом доставили туда большую партию фугасов – ходового материала для чеченских диверсий.

Бубнову запретили кого-либо извещать, даже непосредственное начальство. Объяснили суть плана: фугасы надо впарить чеченцам. В положенный срок сработает хитро замаскированный механизм – они разом подорвутся и при удачном стечении обстоятельств унесут с собой жизни многих бандитов.

Против самой идеи Бубнов ничего не имел, но не горел желанием участвовать лично.