От волнения я запуталась в руках и едва не упала в бассейн. Зрячий ближе к Погонщику, чем другие члены команды. Что Морган мог услышать или увидеть? Переписку Джулиана и Дары? Их разговор? Может, Златокрылый говорил о чувствах?

– Когда мы работали и проводили долгие часы полетов в общении – худшие часы моей карьеры и жизни, – я ни разу не слышал от него имя Дары. А вот твое – так часто, что в какой-то момент перестал улавливать смысл букв «К», «В», «И» и «Н». Вот так.

Вернулась Делайла с чаем, и Морган нырнул, подняв тучу брызг.

Мы еще немного поплавали, от души навалялись на горячих камнях во влажной сауне и вернулись в номера совсем расклеившимися. Я едва могла держать глаза открытыми, стоило хоть на секунду потерять контроль, как они тут же закрывались.

Развалившись на постели, я не слышала, как пришел Джулиан.

Зато почувствовала.

Горячие губы на своих губах, на шее, ключице.

Руки, скользящие по ночной рубашке из тонкого хлопка.

Когда я очнулась и поняла, что откровенные ласки мне не снятся и Джулиан действительно со мной в постели и явно не намерен останавливаться на целомудренных поцелуях, как это было раньше, я изумленно распахнула глаза.

– Что ты делаешь?

Он заглушил мои вопросы поцелуем, вжав своим телом в постель. Я попыталась было остановить его, больше инстинктивно, но потом опомнилась.

Зачем? Я люблю его так сильно, что порой становится страшно самой. Люблю так долго, что себя без этой любви уже не представляю.

– Не бойся, рыжик, я не причиню тебе вреда, – пробормотал он.

Каким-то образом исчезла одежда. Вот я помню его рубашку, а вот ее уже нет, и следом летит моя сорочка.

В один момент поцелуи сменились куда более откровенными ласками, и хоть мысленно я проходила этот путь сотни раз, в реальности все оказалось совсем иначе.

Более ярко. Более нежно. Более стремительно – мы так изголодались друг по другу, что не смогли бы растянуть близость, даже если бы захотели. Потом у нас будут тысячи дней, чтобы узнать друг друга и в постели. Сейчас мы просто боялись, что такое желанное удовольствие вдруг вероломно отберет судьба.

– Если сейчас прибежит Свободный и скажет, что они подожгли гостиницу, я убью его, – пробормотал Джулиан.

Я рассмеялась, но в ту же секунду смех сменился стоном.

– Больно? Остановиться?

– Нет… – выдохнула я, обнимая его за шею и притягивая ближе.

Вплоть до того, как реальность сузилась до одного-единственного ощущения любимого мужчины внутри меня, до накатывающих снова и снова волн удовольствия и стремительного яркого взрыва, я думала лишь о том, что иногда просто ненавижу Джулиана Златокрылого.

Каждый раз, когда кажется, что любить его сильнее уже невозможно, он делает что-то, чтобы доказать – для любви нет предельного размера.

Свернувшись клубочком под одеялом, я прислушивалась к ощущениям и переживала новый опыт. Было бы проще, если бы Джулиан не перебирал лениво мои волосы, размышляя о чем-то своем.

Он не стал драконом. Не свалился с приступом опасной магии. Не потерял контроль.

– Почему ты вдруг решился? Я уже думала, ты никогда не рискнешь. И мне придется выходить замуж девственницей.

– Это твоя брачная клятва? Рекомендую еще над ней поработать, – фыркнул гад.

– Джулиан! Я серьезно!

– Это Тирнан.

– Что? Тритон, который ко мне клеился?!

– Тритон к тебе клеился? Я вырву ему хвост, почищу и пожарю!

– Не отвлекайся.