-  Целиком разделяю ваши эмоции, лейтенант, - согласился Павлов. - Наши земные коллеги заполучили настоящую дойную корову, притом ни с кем её молоком не делятся. Это, кстати, факт второй - военные к участию в проекте не допускаются ни под каким соусом. И, наконец, третье, для нас, пожалуй, самое главное - проект «Атлантида» связан со звездой Аруной. Поэтому задача наша проста и незамысловата - выяснить, что там происходит. Именно затем была засекречена цель нашего полёта. Руководство не хочет, чтобы земляне, предупреждённые заранее, успели основательно замести следы и скрыто от нас что-нибудь важное. - Он сухо кашлянул. - Это всё, что я имел вам сказать, дамы и господа. Это всё, что нам известно. Вы можете строить всевозможные догадки на сей счёт, но боюсь, что все они будут далеки от истины. Начальников всех подслужб, отделений и спецгрупп прошу пройти в канцелярию старшего помощника. Вам будет выдана запись нашего брифинга, чтобы вы довели его содержание до сведения своих подчинённых из рядового и сержантского состава.

    Капитан Павлов вышел из кают-компании. За ним последовали командор Томассон и старпом Крамер.

    -  Вот это да! - произнёс кто-то за моей спиной. - Оказывается, мы ведём шпионские игры с Землёй.

    -  Шпионские или нет, - заметил мичман из службы систем жизнеобеспечения, - но это не игры. Земляне открыли что-то серьёзное. Может, нашли артефакты какой-то древней цивилизации.

    Топалова раздражённо фыркнула:

    -  Будь моя воля, я бы запретила это слово. Чуть что, сразу «артефакты». После каждой экспедиции родственники достают меня расспросами об этих мифических артефактах.

    -  Но что-то там есть, - сказал я задумчиво.

    -  Ясное дело, - отозвался Вебер. - Что-то такое, от чего Земная Астроэкспедиция зашибает нехилые бабки. А наше начальство решило примазаться к их открытию, чтобы и себе заполучить от правительства толстую денежную сиську… Атлантида! - Он мечтательно прищурился. - Должен признать, звучит очень заманчиво. И многообещающе.

    2

    Вскоре жизнь на корабле вошла в колею и потянулись обычные полётные будни - для кого рутинные, а для меня праздничные. Каждый раз я приходил на вахту, как на первое свидание, а когда наступало время покидать мостик, я наряду с усталостью испытывал лёгкую горечь перед предстоящей разлукой. А в выходные, положенные по трудовому законодательству (потому-то, собственно, наш штат и был увеличен до четырёх групп), я с нетерпением ждал следующего дня, чтобы опять окунуться в работу.

    Ещё во время предэкспедиционных сборов и тренировок мне удалось доказать Томассону и Топаловой, что я отлично справляюсь с обязанностями оператора погружения, и в конечном итоге я сменил на этом посту Гарсию, которому пришлось перекочевать в кресло помощника штурмана - наименее престижное место из всей вахтённой четвёрки. И хотя мы время от времени менялись постами, контроль над вакуумными излучателями всё же оставался моей постоянной обязанностью, тогда как Гарсия, садясь за пульт погружения, чувствовал себя лишь гостем. В виду всего этого, большой любви он ко мне не питал, но мне было наплевать - в друзья к нему я не набивался.

    В конце концов командор Томассон заметил, что неприязнь ко мне со стороны Гарсии всё возрастает, внося нервозность в нашу работу, и быстренько перевёл его в другую группу. Новый помощник штурмана, суб-лейтенант Козинец, на моё место не претендовал, так что мы с ним неплохо поладили.

    Через две недели после отлёта у меня, помимо основной работы пилота, появилось ещё одно занятие. Узнав, что в колледже моей сопутствующей специальностью была биология, руководитель научно-исследовательской группы предложил мне посещать семинары ксенобиологической секции.