Эйб вышел из машины и зашагал в поле. Луговые травы, хотя и побуревшие, сладко пахли. Весь мир казался ему в этот миг загадкой, и он размышлял обо всем, что пока не успел сделать. Желание обладать Бетси раскрыло перед ним сотни других возможностей, и теперь он был человеком, сдавшимся на милость собственной тоски. Похолодало, а Эйб был без пальто, ветер задувал прямо под костюм деда, Эйб ощущал его на коже так, словно вообще был голый. Поле от дороги отделял забор, но Эйб перелез через него. Здесь трава доходила ему до пояса, но он все равно лег на спину. Он глядел на облака и небо над головой. Из этого положения он слышал северный ветер, но и только, — ветер пролетал над ним. Эйб почему-то почувствовал себя счастливым, в первый раз за долгое время. Никто в мире не знал, где он сейчас, а он был здесь, в траве, думал о любви и о том, как вдруг встретил ее, пусть и поздно, и как благодарен за это, как сильно и безоговорочно изумлен.

Было неподходящее время для любви: дни стали темные, ничто уже не росло, не считая одичавшей капусты, оставшейся с тех дней, когда Хаддан был в основном фермерским. В «Обуви Хинграма» уже выставили в витрине зимние ботинки, и сады по всей Мейн-стрит стояли голые, самые нежные растения, рододендроны и розовые азалии, не выносящие мороза, накрыли джутовыми мешками. Пока тянулись долгие праздничные дни, город опустел. Большинство учеников Хаддан-скул разъехались по домам на День благодарения, остались лишь немногие, включая Карлин Линдер, которая решила не ехать в Коннектикут с Гарри, а отметить праздник вместе с Элен Дэвис. Что касается Гарри, его совершенно не обрадовало решение подруги, он просил и умолял, но Карлин не передумала, и в итоге Гарри пригласил к себе на праздники Эми Эллиот и Робби Шоу.

К утру четверга все движение на Мейн-стрит замерло, магазины закрылись, за исключением мини-маркета, который продолжал работать до полуночи. Со времени своего развода Тедди Хамфри больше не отмечал праздников. Вместо этого он сделался неким ангелом-хранителем, ожидающим наготове, не закончится ли у кого вдруг ванилин, или масло, или яйца: все это он был готов тут же предоставить за двойную цену.

Отправившись к Джоуи и Мэри-Бет на праздничный обед по случаю Дня благодарения, Эйб надел костюм Райта, хотя он вечно садился на пол, играя с пятилетним Джексоном и трехлетней Лилли, и обычно уходил с пластилином или мелом, застрявшими в волосах. Вся семья Мэри-Бет собралась у Джоуи, были ее родители, и ее братья, и кузина из Нью-Джерси, симпатичная блондинка, недавно разведенная, которая, как полагала Мэри-Бет, прекрасно подошла бы Эйбу.

— Мне это не интересно, — сказал Эйб Мэри-Бет, помогая ей раскладывать по тарелкам индейку, начиненную клюквой и яблоками по ее фирменному праздничному рецепту.

— Да ну! Это тебе всегда интересно, — пошутила она, закончив разделывать индейку.

Эйб не рассмеялся и не пошутил в ответ, и она застыла с ножом в руке и внимательно посмотрела на него. Мэри-Бет снова была беременна, но выглядела точно так же, как когда они учились в школе: темные волосы собраны в хвост, свежее лицо без всякой косметики.

— У тебя уже кто-то есть, — решила она.

— Ты ошибаешься, мисс Всевидящая, — ответил ей Эйб.

Когда с обедом было покончено, финальный аккорд в виде тыквенного пирога и ванильного мороженого подоспел как раз к началу третьей за день трансляции футбольного матча. Пока десерт подавали по второму кругу, Джоуи спросил, не хочет ли Эйб глотнуть свежего воздуха. Эйб решил, что речь идет о прогулке, и удивился, когда Джоуи направился к старому семейному фургону Мэри-Бет. Эйб охотно сел в машину, смахнув с пассажирского сиденья рассыпанные чипсы и изюм. Джоуи завел машину и выехал на Бельведер-стрит.

— Мы едем за пивом, — догадался Эйб, который жалел, что не принес с собой пива к обеду, но они проехали мини-маркет без остановки и затормозили, только подъезжая к Хаддан-скул.