Он чувствовал себя в этот момент настоящим мужиком, который спасает друга своего брата, человека, который не побоялся вступиться за него.

Два дня они с Рыженко отрабатывали, как нужно вести себя, какие показания давать. Согласовывали детали, маршрут движения, выбрали на кухне нож и спрятали в кустах.

Рыженко подробно рассказал, как он подошел к обидчику, какую музыку в это время играли…

Сергей чувствовал себя героем. «Показания» выучил наизусть.

Корчак слушал его и думал о том, как странно складывается человеческая жизнь — самые сильные и высокие чувства привели Сергея Шулякова к решению выгородить убийцу.

Вскоре Рыженко задержали. Выяснилось, что убитый Скачков проиграл ему в карты большую сумму денег. Очередные разборки на танцплощадке еще более обострили их отношения. Скачков заявил, что денег у него нет и отдавать их в ближайшее время не собирается. В гневе Рыженко убил своего должника. Его судили и дали пятнадцать лет. Процесс имел большой резонанс. Благодаря ему Шуляков стал в городе первым парнем, от девушек отбоя не было, а Корчак выбился в тяжеловесы.

Где-то через месяц после процесса Сидор Артемович встретил на улице отца Сергея. Тот кинулся благодарить его, а потом с горечью сказал:

— Вам, товарищ прокурор, конечно, большое спасибо, что вы сына спасли. Только я вот себя простить не могу, что не обратил внимания на все эти мелочи и нестыковки и поверил, будто мой Сережа убийца. Вот ведь оно как! Вы — человек посторонний, все заметили и не поверили, а я, отец родной, поверил…

Он махнул рукой и побрел куда-то.

А Корчак подумал, и вправду «вот ведь оно как» — нет мелочей в следствии, все имеет значение. Ну а сердце матери уж точно никогда не обманет.

Рецидивистка

Прокурор Горелецкого района Владимир Данилович Позняк, мужчина сорока пяти лет, выглядящий значительно старше своего возраста, с суровым и решительным выражением лица, ехал с очередной проверкой в местную женскую колонию. Ехал в форме, ибо считал, что форма не только дисциплинирует внутреннее содержание всех прокурорских работников, но внушает окружающим уважение. Бывал он в этой колонии уже не раз и не рассчитывал увидеть что-либо новое. Долго задерживаться прокурор не собирался, наоборот, рассчитывал вернуться пораньше, сразу после обеда, дабы успеть на важное совещание в райкоме партии.

Выбравшись из городских закоулков, шофер дал газу, и машина покатила по асфальту плавно и ровно, так что приятно было ощущать это сильное движение.

Солнце уже растолкало утреннюю пасмурную дымку и умяло ее за кромкой леса. Небо как-то сразу посветлело и стало стремительно, прямо на глазах наливаться пронзительным синим цветом, обещая один из тех коротких, но ясных дней, какие бывают только в последнее предзимнее время. Глядя на это дивное преображение, Позняк даже перестал думать о перебоях в сердце, которые ощущал уже несколько дней. И даже негромко засвистел какой-то прицепившейся мотивчик. Шофер удивленно посмотрел на обычно всем недовольного и неприступного шефа и на всякий случай бросил взгляд в зеркало заднего вида. Он не мог знать, что настроение у прокурора было такое потому, что решение о давно ожидаемом повышении и даже его переводе в область должно было состояться буквально на днях. И это событие здесь и в области вряд ли бы кого удивило, ибо повышение это было вполне заслуженное. Владимир Данилович уже много лет считался, что называется, сильным работником.

В колонии Позняк сначала зашел к начальнику колонии, суетливому и чрезвычайно услужливому мужичку. Поговорил с ним. Принял записавшихся на прием осужденных. Потом в сопровождении начальника колонии и его заместителей отправился в столовую, спальные помещения, мастерские. Все было как обычно.

В крайнем бараке прокурор увидел старушку, этакий божий одуванчик, которая сидела на кровати и чему-то улыбалась.