— Начальница у вас — суровая дамочка, — говорит Люшес. — Настоящая…

— Твоего мнения никто не спрашивает, — осаживает его Марино и поворачивается к Шэнди: — Ты слышала, чтобы кто-то его мнением интересовался?

Она во все глаза смотрит на мешок и как будто ничего не слышит.

— Не я виноват, что у нее адреса в Интернете перепутаны. А вела себя так, будто это моя проблема. Будто я так к ней прикатил, а не по делу. Ну да я с любым могу договориться. Вы своим клиентам какое-нибудь конкретное похоронное бюро рекомендуете?

— Тисни рекламу на «Желтых страницах».

Люшес идет к крохотному офису. Идет быстро, едва сгибая колени и напоминая большие ножницы.

Нижний правый квадрант показывает гробовщика в закутке — он торопливо перебирает бумаги, выдвигает ящики, шарит в них, находит ручку.

В другой четверти экрана Марино обращается к Шэнди:

— И что, никто не знал, как поступить?

— От тебя, малыш, я всему готова научиться. Ты только покажи.

— Я серьезно. Когда твой папаша подавился… — начинает объяснять Марино.

— Мы подумали, у него сердечный приступ или там… паралич, — перебивает его Шэнди. — Картина — жуть. Дернулся, со стула свалился, да еще головой о пол треснулся. И лицо начало синеть. Никто из нас и не понял, что он подавился. Да если б и знали, что б мы сделали? Разве что позвонили б девять-один-один. — Она замолкает, шмыгает носом и, кажется, вот-вот расплачется.

— Извини, но кое-что вы бы сделать могли, — говорит Марино. — Давай, я тебе покажу. Так, повернись.

Закончив с бумагами, Меддикс торопливо выходит из офиса и идет мимо Марино и Шэнди. Они не обращают на него никакого внимания, и Меддикс сворачивает в секционное отделение. Марино обхватывает Шэнди за талию своими здоровенными лапищами, сжимает пальцы в кулак, выставляет большой, прижимает его к верхней части живота, над пупком. Потом кладет на кулак левую руку и осторожно толкает вверх, демонстрируя прием. Ладони скользят по бедрам.

— Боже, — комментирует Люси, — да у него эрекция! Ни хрена себе — в морге!

В секционном отделении Люшес подходит к лежащему на столе толстому черному журналу, «Книге мертвых», как учтиво называет его Роза, и пишет что-то ручкой; которую прихватил из каморки.

— Не его это дело, — говорит Люси. — Все записи в журнал вносит только тетя Кей. Это же юридический документ.

— Видишь, и ничего страшного. — Шэнди улыбается Марино. — Никто не встал. Разве что… — Она тянется рукой к его паху. — Да, уж ты-то знаешь, чем взбодрить девушку. Ух ты!

— Ошалеть! — говорит Бентон.

Шэнди поворачивается в объятиях Марино и целует его — в губы, посреди морга, — и Бентону уже не кажется странным, что они, чего доброго, займутся сексом прямо в коридоре.

— Эй, не наглей, — останавливает ее Марино.

В нижней четверти экрана Меддикс листает журнал регистрации.

Марино поворачивается и качает головой, но возбуждения ему не скрыть. Шэнди, которой не хватает рук, чтобы обнять его, смеется.

— Кроме шуток, — говорит он. — Если когда-нибудь усидишь, что я подавился и задыхаюсь, делай так, как показал. Только посильнее. — Он показывает на себе. — Смысл тут в том, чтобы вытолкнуть воздух, а воздух вытолкнул ту штуку, что застряла.

Она снова опускает руки и пытается схватить его, но он отталкивает ее и поворачивается к Люшесу, который выходит из секционной.