Анна прошлась по комнатам и обнаружила сына на кухне. Недовольно сопя, Мишутка мыл полы. Кухня была в длинных мокрых разводах.

– Мишенька! – слабо ахнула Анна Леонидовна. – Что, у нас дома полы помыть некому? Зачем ты себя изводишь?

Миша бросил тряпку, посапывая, протопал в свою комнату и вернулся с листом ватмана, на котором темнели старательные каракули.

– Вот, – сказал он, протягивая лист бумаги матери.

– Что это?

– Стихи, – сказал сын. – Сегодня написал.

Хаты сжирало пламя, Был небосклон свинцов. Вышел на бой с врагами Прапорщик Жеребцов.

Верным он был Отчизне И заветам отцов. И любил больше жизни Родину Жеребцов.

Чтил уставы военные, Был отцом для бойцов Командиром отменным Был Иван Жеребцов.

– Мишенька, – Анна Леонидовна подняла на сына недоумевающий взгляд, – а кто он, прапорщик Жеребцов?

– Ну ты даешь, мамка, – сказал Миша. – Забыла, что Флобер ответил на вопрос, с кого он писал госпожу Бовари?

Честно говоря, Анна Леонидовна смутно помнила, кто такой Флобер, но вот кто такая госпожа Бовари, она не знала. В конце концов, со дня окончания школы не один год прошел, а жизнь заставляла Анну Леонидовну Брюсову больше интересоваться правилами торговли, чем беллетристикой. Она стыдливо поинтересовалась у сына, что именно ее Мишутка имеет в виду.

– Однажды французского прозаика Флобера спросили, с кого он писал образ героини своего романа «Госпожа Бовари», – раздумчиво сказал ребенок. – И знаешь, что он ответил? Он сказал любопытствующим: «Эмма Бовари – это я!»

Глава 25

Даосов ночевал у Натальи.

Вроде бы все закончилось, но беспокойство не оставляло Бориса Романовича. Только представьте себя на его месте. События последних дней вышибли Даосова из колеи обыденности. А кто бы остался безучастным к происходящему? Правда, о нагло обобравшем его бесе Даосов думал без особого раздражения. Более того, он жалел лукавого! Оказывается, система разлагала не только людей, от системы страдали и бесы. Похоже, что подобное происходило и в верхнем мире. Вот только способы урегулирования своих проблем бес выбрал не слишком корректные. А с другой стороны, что от него еще можно было ожидать, от исчадия Ада?

– Слушай, Даосов, – сказала Наталья, закинув на любовника длинную горячую ногу и тем самым отвлекая Бориса Романовича от размышлений. – А почему бы тебе на мне не жениться? Нет, правда, котик, я буду верной женой. И готовить я умею.

Даосов обнял женщину и, не открывая глаз, поцеловал ее ведущие губы.

– Я подумаю, – пообещал он. – Только не забывай, , меня ободрали как липку.

– Не в деньгах счастье, старичок. – Наталья куснула любовника за ухо, дразняще прижалась к его груди.

– Кстати, как твоя нога?

Наталья села, огорченно разглядывая темный синяк на бедре. Синяк впечатлял.

– Болит, – пожаловалась она. – Нет, Даосов, ты представляешь, они меня как драную кошку в багажник запихали! Нормальные люди могут так поступать?

– Люди еще и не так могут, – зевая, сказал Даосов. – Слушай, ты меня завтра разбуди пораньше. Кажется мне, что денек не из легких будет!

– А ты не ходи, – сказала Наталья, укладываясь рядом и обнимая Даосова за шею. – В конце концов, ты на себя работаешь, а не на дядю или государство. Позвони своей нимфоманке, пусть она за тебя завтра отдувается.

«Хорошо бы, – сонно подумал Даосов.