— Кто ты? — спрашивает Фудир. — И ты? — Второй вопрос предназначен девушке в хитоне.

— Мы — части тебя, — отвечает она. — Ты думал, что нас утратил, но мы всегда были тут, рядом, ожидая.

— Все это… — говорит Донован, — все это на самом деле с нами случилось? Это было воспоминание или плод воображения?

Неужели он действительно возглавлял восстание против какого-то тирана? И его избавили от этих воспоминаний?

Девушка пожимает плечами.

— Я знаю не больше твоего, но мне хотелось бы думать, что однажды мы вспомним, кем были.

«Первая часть, — произносит Ищейка, — чистый символизм».

«И что она символизировала?»

— Грани бриллианта, — предполагает юноша.

Донован глядит на него и узнаёт себя, каким он был давным-давно. И понимает, что уже не сможет стать таким. Молодость ушла безвозвратно.

— И разве это не победа, — спрашивает девушка, — так же как и утрата?

— Думаю, — говорит Донован, — я буду называть тебя По-лианна.

— Зови меня как хочешь, взывай ко мне до тех пор, пока сокровищница не опустеет. Каждый рано или поздно прощается с молодостью. Тебе не нужно терять свою радость.

«Мéарана!»

— Если она — твоя радость.

Педант бьет по столу: «Вспомни миньона, что изменился».

«И пса, который обратился».

— И человека, поцеловавшего тебя на берегу, — добавляет Фудир.

Он откидывается на спинку и задумывается. Теперь он отчетливо видит это и удивляется, как мог не заметить раньше. Был слишком занят, измываясь над собой, слишком занят, сражаясь с собой.

— Мы не можем здесь оставаться. Это было бы предательством. Она ведь наша дочь.

«Наконец ты признал это?»

— Да, — говорит Фудир. — Ее подбородок. Ее возраст. Ее характер. Хотя это и пугает меня.

— Так и должно быть, — комментирует Донован. — Мы не можем отпустить ее в Глушь, зная это.

«Разве ты забыл? Нас накачали наркотиками. Мы лежим в кровати на Гатмандере».

«Шелковистый? Это разве не твоя работа? Чтобы противодействовать, тебе нужен вон тот энзим и еще этот».

Шелковистый Голос призывает железы. Энзимы вытекают из депо. Антитела открывают охоту на молекулы наркотика, бросаются на них, обволакивают и душат, выводя через потовые железы.

— Что касается его, — слышит он голос, — у него лихорадка.

И тогда Донован понимает, что наконец добрался до другого берега реки.

— Время еще есть, — говорит девушка в хитоне.

XI

В ГЛУШЬ

Мéарана засомневалась насчет того, стоило ли бросать Донована, но оба компаньона заверили девушку, что это к лучшему.

— Больной старик нам не поможет, — сказал Теодорк, пока они грузились в бот, который доставит их к «Одеялам и бусам».

— Мы просто идти в Глушь глянуть-глянуть, — добавил Билли. — Вот увидеть. Вернуться не-долго. А сахб пока получать хороший уход.

Но Мéарану беспокоило то, что ухаживали за Донованом чужаки, а не друзья.

— Может, стоило подождать еще немного?

— Ах нет, мемсаиб! Капитан порта говорить: долгое время не быть торговых кораблей.

— Мелкий хорек хочет сказать, детка, — перевел ей варвар, — что это его лучший шанс дать деру от своего хозяина.